Люди, лишенные духа товарищества, представляют собой смертельную опасность, прежде всего для самых слабых больных, которые не могут сами о себе позаботиться. Именно ради них доктор Кранц взял на себя неприятную обязанность понуждать к труду бездельников. Правда, в этом отношении Кранц скорее походил на отца, наказывающего своих непослушных детей. В своей строгости доктор Кранц был беспристрастен. Однажды досталось даже доктору Маркштейну, когда тот опоздал на лекцию, выказав неуважение к собравшимся. Доктор Кранц встретил его у входа и буквально за шиворот втащил в комнату, сказав: «У меня просто руки чешутся!»
При этом доктор Кранц и сам был не вполне здоров. Кроме того, он постоянно тревожился за ежедневное снабжение больных продовольствием. Естественно, иногда у него не выдерживали нервы, и он срывался. Иногда он набрасывался на человека, который даже не понимал, что произошло и чем он, собственно, провинился.
Однажды утром, придя к доктору Кранцу, я пожаловался, что больным дизентерией снова дали неразмолотое просо. Состояние некоторых больных было таким тяжелым, что я опасался, как бы они не умерли. Доктор Кранц побледнел, сдвинул на затылок фуражку и сказал: «Немедленно идем на кухню!»
Мы прошли мимо трех полевых кухонь, стоявших в зале, и подошли к плите, где готовились диетические продукты. Рядом с плитой стоял повар Ш., очень добросовестный повар, которого привел с собой сам доктор Кранц. Ш. увидел своего начальника и покровителя и радостно приподнял брови: «Добрый день…» Это было все, что он успел сказать. Доктор Кранц поднял с пола полено и с такой силой ударил повара по спине, что тот упал. «Я тебя отучу убивать моих больных!»
Мне было очень неприятно это видеть, но я прекрасно понимал доктора Кранца. Из всех пленных самыми упитанными были повара, являя собой сытость и довольство жизнью. Конечно, работа у них была тяжелая, но пленные относились к ним без особых симпатий, и повара, вероятно, думали: «Живем один раз. Кто знает, что будет завтра».
Но здоровому и сильному Ш. ни в коем случае нельзя было позволить пренебрегать своими обязанностями, подвергая опасности больных, судьба которых была у него в руках.
Позже мы установили небольшие железные печки в дизентерийном отделении. Они использовались для отопления и подогревания пищи, что позволило улучшить условия и качество питания этих тяжелых больных.
Когда мы стали получать рис, весь он пошел на приготовление еды для больных дизентерией. Мы, как говорили русские, «маневрировали». Конечно, другим больным рис тоже был необходим для облегчения пищеварения. Они тоже время от времени страдали от поноса. Но мы поступали как человек, у которого слишком короткое одеяло. Он то укрывает голову, то ноги, но никогда не может укрыться целиком.
