В той же палате, рядом с Лихтенвагнером лежал майор Редль. Он страдал цингой и множественными внутренними кровоизлияниями, но сразу поднялся, доковылял до койки Лихтенвагнера и сказал: «Доктор, если нужен донор, то я к вашим услугам». Правда; в это время явился более подходящий донор, и мы перелили больному кровь. Лихтенвагнер сразу ожил, но, к сожалению, это улучшение оказалось недолгим. На следующий день доктор Лихтенвагнер умер.
* * *
После визита к доктору Бургеру я обычно шел к доктору Лоосу, который заведовал большим тифозным отделением, расположенным под самой крышей. Палата была обшита деревом. Пол был составлен из узких прогнивших досок. Из четырех выходивших на северо-восток окон открывался вид на Волгу. Тепло давали две маленькие печки. За исключением самых тяжелых, все остальные больные лежали на полу, и врачу, чтобы их осмотреть, приходилось ползать между ними по доскам. Проходя мимо больных, мы сверху видели их пылавшие одутловатые лица, воспаленные глаза и недовольные взгляды. Мы буквально физически чувствовали исходящий от них жар. В палате просто витал дух лихорадки. Больные сильно страдали от одышки и спазмов. Когда наступало помрачение сознания, они совершали подчас странные вещи. Однажды ночью какой-то больной в бреду вышел на улицу и по двору дошел почти до колючей проволоки. По счастью, часовой не стал стрелять, а просто отвел его к командиру и доложил, что, может быть, этот пленный пытался бежать, но он, часовой, в этом не уверен. Но нам все равно пришлось долго доказывать, что этот больной вышел из корпуса в бреду. После этого инцидента у выхода из корпуса сидел санитар, не допускавший таких уходов.
Наши больные не страдали от вшей, находились в светлых помещениях, не испытывали недостатка в воде и были — насколько это было в наших силах — накормлены. Лихорадившие больные ели хлеб очень неохотно. Умирать больные стали реже, чем раньше, но все же кривая смертности никак не хотела снижаться. Умирал один больной тифом из четырех. Смерть наступала чаще от сердечно-сосудистых осложнений, реже от осложнений мозговых. К концу апреля число больных тифом среди вновь доставленных из близлежащих лагерей военнопленных стало заметно снижаться. В госпитале осталось всего несколько больных тифом.
Но в мае из Кантемировки к нам привезли итальянских солдат. В лагере они питались лучше, чем немцы, по у большинства из них по прибытии был диагностирован тиф. У других он был на стадии инкубационного периода. У итальянцев тиф протекал более бурно, чем у наших солдат. Лихорадка была выше, высыпания ярче, и вся клиническая картина была более драматичной. Тем не менее смертность среди итальянцев была меньше, не превышая десяти процентов. Среди них были замечательные люди. Капитан Френза — настоящий суровый римлянин. Офицеры альпийского горнострелкового корпуса с каждым днем становились все более серьезными и молчаливыми. Они безмолвно переносили выпавшие на их долю страдания и несчастья своей далекой родины.
