— Как получается, дядя Семен?
Движения у него были еще неловкими, буквы обозначались нечетко, но Семен хвалил:
— Здорово! Ты, брат, скоро форменным сигнальщиком станешь.
И Федька радостно смеялся, голосок у него становился звонким и переливчатым, как колокольчик.
Семен тоже смеялся счастливым раскатистым баском. «Ишь ведь, радуется. Как воробей солнышку», — думал он, ласково глядя на Федьку. Но лицо Семена тут же омрачалось, когда он вспоминал, что после того как корабль вернется в базу, им придется расстаться. В тот день, когда он привез Федьку на корабль, командир сказал:
— Пусть пока у нас побудет, а вернемся в базу — отправим в тыл. Учиться парню надо.
«Да, надо учиться, — мысленно соглашался с командиром Семен. — И опять же война. Незачем мальцу тут быть». Но расставаться все-таки не хотелось, привязался Семен к мальчишке, прикипела душа к этому обездоленному созданию, напоминающему Семену о своей деревне, О своем тоже нелегком сиротском детстве. И чем ближе подходил корабль к базе, тем тоскливее становилось Семену.
Когда до базы оставалось всего несколько миль, Семен поднялся на мостик и, потоптавшись у трапа, решительно шагнул к командиру.
— Разрешите обратиться, товарищ капитан третьего ранга?
Командир обернулся. У него было осунувшееся лицо, воспаленные от бессонницы глаза, потрескавшиеся на ветру губы.
— Что у вас, Никифоров? — устало спросил он.
— Насчет мальчонки разрешите доложить. Шибко способный к сигнальному делу парнишка.
— Ну и что же?
— Просьба есть всей команды: нельзя ли его юнгой на корабле оставить?
— Не положено, Никифоров. Тут война. Надо его в тыл отправить.
— Не хочет он. Да и к кому его отправишь? Сирота.
— Поедет в детдом. Учиться мальчику надо. Кто знает, сколько еще продлится война…
— Так мы его тут учить будем, товарищ командир! Штурман вон наш учителем работал. Согласен обучать мальчонку.
Командир обернулся к стоявшему за пеленгатором штурману. Тот согласно кивнул, хотел что-то сказать, но не успел — с сигнального мостика крикнули:
— Самолеты, правый борт — пятьдесят…
Тревожная трель колоколов громкого боя взметнулась над кораблем. По палубе рассыпался дробный стук каблуков сотен людей, бегущих из кубриков и кают на свои боевые посты.
Никифоров бросился к трапу и в несколько секунд оказался на сигнальном мостике. Отсюда, сверху, хорошо был виден весь корабль, ощетинившийся стволами пушек и пулеметов. Эсминец увеличил ход и, чуть накренившись на левый борт, разворачивался навстречу самолетам, чтобы уменьшить видимую ширину и снизить вероятность попадания бомб. Семен отыскал взглядом самолеты. Три постепенно увеличивающиеся точки. Они шли прямо на корабль на высоте около тысячи метров.
