Перед ним стоял ушастый паренек и смотрел на него живыми темными глазами.
— Чего тебе?
— Мне… — Сережа судорожно глотнул, — мне необходимо с вами поговорить.
Борис удивленно поднял брови, поставил ведро на землю и сказал:
— Ну давай.
Сережа давно приготовил свою речь.
— Вчера вечером я пробрался к тети Пашиной даче, в самые кусты под окном, и подслушал разговор Люськина с Николаем. Сегодня ночью у них свидание с кем-то в сторожке лесника.
— А кто ты такой?
— Я Сережа Дохтуров.
— Сын инженера Дохтурова?
Сережа помолчал.
— Да.
— О, так это ты так вырос? Ты же недавно совсем пацаном был. В котором часу будет это свидание?
— В час ночи.
— Кто-нибудь знает об этом?
— Что вы!
— А почему ты говоришь об этом мне?
— Потому, что я знаю… Потому, что я не в первый раз… Помните, корпуса…
— Вот оно что, — Борис с уважением присвистнул.
Сереже вдруг стало очень весело.
— Елки-палки, — сказал он (тогда среди ребят принято было говорить „елки-палки“), — я побежал. Меня ждут ребята.
— Какие ребята?
— О, у меня здесь организация. Целый детский сад.
Никто Сережу не ждал. Он убежал только из страха испортить чем-нибудь замечательный разговор. „Как я ему остроумно сказал про организацию: целый детский сад, — думал он. — Надо же такой удаче“.
Однако на улице он действительно встретил свою „организацию“ — снедаемого любопытством Витьку со стаей ребятишек. Теперь они часто бегали по поселку вместе, все выглядывая и ко всему прислушиваясь.
— Зачем ходил к Федорову? — быстро спросил Витька.
— Бабка за спичками посылала, — ответил Сережа без всяких угрызений совести.
— А почему ты тогда улыбаешься? — подозрительно спросил Витька.
В эту ночь били молнии, все розовое небо дрожало и билось, как в час страшного суда.
Скользя по хвое и палым листьям, курткой смазывая с деревьев размокшую кору, проваливаясь в колдобины с лесной водой, Борис шел к сторожке. Деревья градом сбрасывали на него воду, но это было неприятно только в первый раз, когда капли поползли по спине, — от этого он почему-то почувствовал себя одиноким, — а потом он очень скоро промок, и вода согрелась около его разгорячённого ходьбой тела.
„Как было бы хорошо, — думал он, — подслушать какой-нибудь важный разговор или проследить бандитского связного“. Что Сережа Дохтуров не соврал, в этом он был уверен, единственно что — это ом мог напутать.
Во время дождя лес всегда переполняется запахами. Сейчас в нем пахло водой и лимоном.
Борис хорошо знал этот лес, много лет они ходили сюда за грибами и ягодами. Здесь были темные сухие еловые чащи, заваленные ржавой хвоей, в которой сидели боровики; лужайки, где в высокой траве — отсиживались рыжики, пережидая, когда уйдут опасные мальчишки; через лес шел заброшенный проселок, усыпанный по колеям маслятами, большими и маленькими, похожими на мокрые пуговицы. Борис знал все земляничные пни и поляны, знал, где в густой кустарник вплетаются кусты малины, — да и мудрено ему было не знать.
