Снова вспоминает В.Б. Пручанский: "Через несколько дней после возвращения из нашего курса сформировали стрелковый батальон, нас переодели в армейскую форму (оставили только тельняшки и флотские ремни) и направили на Ленинградский фронт в район деревни Гостилицы. Мы впервые получили боевые винтовки, боеприпасы, полевое снаряжение". Батальон в непосредственных боевых действиях не участвовал, курсанты несли патрульную службу, проводили разведку местности, рыли окопы нового оборонительного рубежа. В начале сентября по приказу Верховного главнокомандующего о снятии с фронта курсантов военных училищ, их спешно погрузили в автомашины и отправили в Ленинград. "Благодаря преимуществу во внезапности, перевесу в живой силе и технике, ценой огромных потерь врагу удалось прорваться к станции Мга и перерезать последнюю железнодорожную ветку, связывающую Ленинград со страной. 8 сентября враг занял Петрокрепость и вышел на южный берег Ладожского озера. Ленинград оказался полностью блокированным с суши. Линия фронта проходила теперь всего в нескольких километров от Кировского завода. Прекрасный город стал мишенью для фашистской тяжелой артиллерии и авиации. Они не скупились: за время осады по дворцам и соборам, по жилым домам и заводам было выпущено 150 000 артиллерийских снарядов, сброшено 15 тысяч фугасных и зажигательных бомб".
В 1945 году Лев Евгеньевич, которому только что исполнилось 21, запишет в альбоме о себе - 17-летнем:
"Вспомни, как грохотали гусеницы по прекрасным, чистым улицам города, как рухнули сотни и тысячи иллюзий, грез и мечтаний; как далеко улетели... давно хранимые в душе мечты о великом будущем, о больших делах на пользу Отечества; как близко, с яростной злобой и ненавистью ты ожидал пруссаков с их Клейстом у рубежей любимого Питера; как грозно, с яростными и гремящими раскатами рвались стальные воздушные "пряники", как звенели и падали осколки прекрасных венецианских зеркал и стекол театров и магазинов, гостиниц и музеев, как жалобно и отрывисто вскрикивали наши сограждане, наши собратья".
Занятия проходили в обстановке артобстрелов и воздушных налетов вражеская авиация господствовала в воздухе. Во время одного из таких налетов, как свидетельствует В.Б. Пручанский, на территорию академии было сброшено более 400 зажигательных бомб. Вместе со всеми, метался по корпусам и тушил "зажигалки" и Л.Е. Поляков.
"Вспомни, - писал он все в том же альбоме, - как вдруг всколыхнулась земля и полетели обломки и осколки, доски и бетон, щепки и кирпич, как рухнули шести - и восьми-этажные громады домов; как все затрещало, загрохотало вокруг тебя; как ночи стали освещаться ракетами и пожарами"... Несмотря ни на что, занятия продолжались, курсанты писали контрольные, сдавали зачеты. В один из таких дней Леве сообщили страшное известие. 27 августа 1941 года его отец - Евгений Владимирович Поляков, военврач 2 ранга с группой офицеров на транспортном самолете вылетел в командировку. При перелете через линию фронта самолет был сбит. Пассажиры и члены экипажа погибли. Мама с сестрой в это время уже были в эвакуации. Смерть отца потрясла его. Позже, в 1945 году он запишет в альбоме: "Уже более четырех лет нет со мной дорогого руководителя моего, учителя, отца, товарища, уже четыре с лишним года странствую я по земле нашей сиротой, ...с горячим и незабвенным именем отца, ученого. Человека"...
