Потому я не буду ни о чем расспрашивать Ватутина, который, возможно, что-то мне бы рассказал, что-то такое, что изменило бы для меня расклад позиции. Пока – не буду.
Заиндевевшая парочка наконец-то заметила нашу машину и дружно замахала нам руками.
– Вот ведь, – в голосе Ватутина были непонятные мне нотки. – Как их выдрессировали, а? Замерзли оба, отсюда слышно, как у них бубенчики звенят, но гляньте только – они улыбаются и машут!
– Дисциплина, – ответил ему я и открыл дверь машины.
– Харитон Юрьевич? – стараясь унять лязг зубов, обратился ко мне один из замерзающих, тот, что повыше, который работал на Зимина.
– Предположим, – доброжелательно ответил ему я, подходя поближе.
– У меня к вам поручение, – выдавил из посиневших губ улыбку он. – Меня к вам направил Максим Андрасович.
– Ух ты, – я стянул перчатку, достал из кармана телефон и спросил у молодого человека: – Вас как зовут?
– Александр, – опасливо посмотрел на гаджет в моей руке тот. – Устюгов.
– Чего вы так напряглись, Александр? – удивился я, набирая номер Зимина. – Просто хочу уточнить у Макса одну простую деталь – чего это он сам не пожелал со мной беседовать.
– Макса? – Устюгов переглянулся со своим спутником. – В смысле – у Максима Андрасовича?
– И вправду – как дрессированные, – сообщила Ватутину Вика, беря меня под руку. – Забавно.
– Все разговоры в помещении, – жестко сказал он нам, озираясь. – Я вообще не люблю открытые пространства в городе, а тут еще и район старой застройки, с этими никому трижды не нужными чердаками.
– Пошли, – согласился с ним я и первым шагнул к дверям.
– Да, – отозвался в трубке голос Зимина. – Чего тебе? Я занят!
– Хотел уточнить – чем я вызвал ваш гнев, Максим Андрасович? – последние слова я произнес почти по слогам, пережевывая их так же тщательно, как диететик размалывает зубами морковную котлету. – Вы не желаете со мной общаться лично?
– Что за бред? – рявкнул Зимин. – Киф, ты в запой с Валяевым отправился никак? Поверил в его слова, что там чудо как хорошо? Так он врет, нет там ничего хорошего. Я с ним туда ходил пару раз, мне не понравилось.
– Просто раньше вы вроде как находили на меня время, а теперь каких-то клерков посылаете, – я повернулся к двум юношам, с упоением втягивающих ноздрями теплый затхлый воздух пустого редакционного вестибюля. – Вот я и пришел к выводу, что отныне я не в фаворе.
– Тебе не идет этот слог, – фыркнул в трубке Зимин. – Ты не умеешь верно подобрать и расставить слова, а потому не в состоянии добиться нужного эффекта от изреченной фразы. Стыд и позор, Никифоров, ведь ты же журналист! Интонации еще туда-сюда, а подача и текст – слабоваты.
