– Сомкнуть щиты! Лучники – товсь! – орал Лемех, хотя и без него каждый здесь, похоже, знал свое дело. По рядам русов прокатился шорох, сопровождающий начало каждой битвы: кто-то подтянул ремень на щите, другие проверили, как вынимаются из ножен да петель на поясе клинки да топоры, иные опустили на лица личины или стрелки шлемов, сдвинутых до этого на затылок. Задний ряд дружно потянул из заплечных сум сулицы, передний с глухим стуком сдвинул щиты. Заскрипели натянутые луки.
И над рядами киевлян повисла тишина. Та самая, что всегда предваряет сечу. Самая зловещая из всех, что знал Тверд.
Полукруг вражьей рати словно сжимался, подступая к холму. Она приблизилась уже настолько, что стал виден каждый отдельный вой в ее густой массе. Озбруены они были похуже, чем дружинники Лемеха. Дешевая кожа самых простых доспехов, грубо сработанные круглые щиты, на которых теперь, когда перед наступающим воинством расступилась молочная дымка, можно было без труда рассмотреть…
– Скрещенные секиры. Аллсвальд, – прошелестело по рядам киевлян.
Лемех, который нельзя сказать, что обрадовался осознанию того, чье воинство сейчас двигало на них, все ж таки обернулся к Тверду с кривой ухмылкой.
– Что, десятник, ни при чем, говоришь, норд?
И все же что-то не так было в этой рати, посланной по их душу конунгом. Тверд помнил полоцких воев. В них без труда угадывались викинги. И дело было не только в том, что вооружены они были гораздо лучше. Хищная свирепость читалась в каждом из полоцких хирдманов. Заплетенные в косы бороды, холодная решимость взглядов в прорезях шлемов, отмеченные железом рожи и оружие, сидящее в руках так, словно его хозяева родились с ним.
Эти были не такими. Эти – боялись. Они и наступали-то, может, потому лишь только, что их было явно больше.
Понял это Лемех или нет, спросить Тверд не успел. Сотник величавым широким жестом потащил меч из ножен, воздел его над головой – и резким махом опустил вниз. Туго тренькнули луки, с мягким шелестом вперед унеслись первые стрелы. Не дожидаясь, пока они достигнут цели, лучники привычными движениями выдернули из земли следующие, натянули тетивы.
– Рази! – выкрикнул Лемех, снова взмахнув мечом. Именно в этот момент со стороны наступающего врага раздались первые крики, а в землю ткнулись первые убитые. Неловко перешагивая через них, идущие следом не успевали перестроиться – и падали сверху, накрытые достигшим их к этому времени вторым залпом. Крики раненых разносились над полем не особенно долго, будто бы захлебываясь сами в себе. Очень походило на то, что их аккуратно добивали свои же. И это не сильно смахивало на боевое побратимство.
