Адольфус Типс и её невероятная история | страница 44

Понедельник, 1 мая 1944 г.

Лучше бы этот день никогда не настал, лучше бы я не просыпалась сегодня утром. Сначала всё было совершенно нормально: завтрак с Барри и мамой, дорога в школу, обед, ещё уроки, потом автобус домой. Мы вошли в кухню, а там за столом сидел Ади вместе с мамой. Я сразу поняла, что что-то случилось. Он посмотрел на меня так, будто не хотел, чтобы я тут была, а потом отвернулся.

Нам сказала мама.

– Это насчёт Гарри, – тихо проговорила она. – Ади пришёл нам рассказать, что Гарри погиб.

Когда Ади заговорил, его голос дрожал от слёз:

– Нам велят, чтоб мы не болтали про это. Но я не буду рот замком запирать ни ради кого. Там целые сотни нас мёртвых. Чего они собираются их родным дома говорить? Я скажу, что они наговорят: несчастный случай на учениях или чего-нить ещё такое. Но я же там был, и я же знаю. Знаю, чего случилось. Я своими собственными глазами всё видел. Мы никак ни отбиваться не могли, ни защититься ничем. Нам же никто спины не прикрывал, а так же нельзя. Просто нельзя так.

Тут он расплакался и не мог продолжать. И мама рассказала за него, что три ночи назад солдаты были в паре миль от берега на своих кораблях, ждали, когда начнётся очередная тренировка по высадке на Слэптон Сэндс, – как вдруг из ниоткуда появились немецкие торпедные катера. Американские корабли у них оказались как на ладони – стреляй не хочу. Немцы и давай палить торпедами. У кораблей не было ни единого шанса – все потонули. Сотни людей пропали без вести. Кого-то из солдат, как и Ади, подобрали, но Гарри среди них не было.

Потом мама налила ему чашку чая, а потом мы с Барри проводили его до конца дорожки.

– Я вам кой-чего хочу рассказать, – заявил он. – Мы, Гарри и я, много разговаривали. Один день мы говорили про то, что мы тута делаем, в этой войне белых людей. И знаешь, чего он сказал? Он сказал: «Я знаю, почему я это делаю: чтобы никто нас опять не сделал рабами, больше никогда, – вот почему. У нас есть свобода, и мы никому не дадим её отобрать. Мы её сохраним». – Вот как он сказал. Но когда я поеду во Францию, я не за свободу чью-то там буду воевать. Я стану сражаться за Гарри, и они пущай поберегутся, потому как я теперь вовсе безумный и драться буду, как будто безумный. – Ади надел каску и выдавил улыбку. – У Гарри нету семьи там, дома. Как мы у вас побывали в тот раз, он сказал, что, сколько себя помнит, вы почти что единственные белые люди, которые с ним будто с родным обходились. И я вот то же самое сейчас тут чувствую. – Он отвернулся и ушёл от нас и ни разу не оглянулся.