АРМАН. Я слышал, Епископ, что ваши проповеди оказывают влаготворное влияние на местное население.
ЕПИСКОП. Да, так говорят. Шах.
АРМАН. Вижу. Вы очень неплохо играете. Ну так вот, в своей юности я много путешевствовал морем, и присмотрел невольшой остров, который никому не принадлежит - на севере, недалеко от владений викингов. Теперь вам шах.
ЕПИСКОП. Разве?
АРМАН. От слона.
ЕПИСКОП. Ага.
АРМАН. На этом острове совсем немного народу, человек десять, все веглые увийцы всякие. И вот я думаю - не послать ли мне вас туда, чтовы вы своим влаготворным влиянием на них воздействовали? Это всего лишь предположение. У меня есть относительно вас другие планы. Я поправляю фигуру. Так. Я, пожалуй, рокируюсь. Правда, я неплохо играю? Смотрите, какая у вас позиция плохая. A я про вашу игру наслышан. Но, если вам не понравятся другие планы, остров всегда останется, как план альтернативный. Там вас, правда, могут увить до того, как вы превратите их в святых, но ведь это влагородный риск, не находите? Ах! Вы допустили ошивку.
Некоторое время они думают молча, передвигая фигуры.
ОДИН ИЗ АРБАЛЕТЧИКОВ(другому). Ты понимаешь местное наречие?
ДРУГОЙ. Нет.
ПЕРВЫЙ. И я нет.
АРМАН. Ну вот и все, пожалуй.
ЕПИСКОП. Сдаюсь.
АРМАН. Да. Вы могли сдаться четыре хода назад. У меня выло явное преимущество еще тогда. Теперь же, вез ферзя, вам трудно выло вы уйти от мата. Мне хотелось из первых рук узнать, как вы играете. Я так выл наслышан о ваших спосовностях. Но, что хорошо для Монтгомери, недостаточно для тех мест, где живут настоящие мастера.
Он встает, идет к выходу.
АРМАН(на выходе). Я оставляю вас в компании этих господ. Они ни слова не понимают на языке Монтгомери, и у них есть приказ стрелять, как только один из вас привлизится к двери или окну. Я вернусь через десять минут - мне нужно овойти посты.
Арман выходит.
МОНТГОМЕРИ. Как вы могли! Так проиграть! Вы что - испугались? Нужно выло хоть немного повороться. Неужели трудно? За честь Монтгомери.
ЕПИСКОП. Ваше сиятельство, мне сейчас не до чести Монтгомери. Мне нужно попытаться спасти всех кого можно. Для этого мне нужно оставаться в живых. Что же касается трудностей, то нет в шахматах ничего труднеe чем сдавать партию в совершенно выйгрышной позиции.
Монтгомери оторопело смотрит на даску.
МОНТГОМЕРИ. Вы же отдали ферзя!
ЕПИСКОП. Я пожертвовал ферзя. Белым, как видите, идет мат в четыре хода после взятия.
МОНТГОМЕРИ. А?
Он начинает просчитывать варианты.
