Обратимся к первой теории. Она хорошо известна, благодаря двум работам Маркса: «Критике «Философии права» Гегеля» и «Нищете философии». В названных произведениях Маркс дает развернутую критику этой теории, в первом случае на примере «Философии права» Гегеля и во втором - на примере метода политической экономии Прудона. Растворение исторической жизни в логических понятиях, в логической стихии мышления весьма характерно для всех ортодоксальных гегельянцев. Сам Гегель дал образец такого растворения истории в мышлении. У него развитие семьи и гражданского общества не есть результат их собственного развития, а предопределено развитием идеи. Интерес направлен только на то, чтобы во всех различиях действительности снова найти «чистую идею», «логическую идею», действительные же элементы природы или общества становятся простыми названиями идеи. И Маркс справедливо пишет о философии права Гегеля: «Он развивает свою мысль не из предмета, а конструирует свой предмет по образцу завершившего, — именно в абстрактной сфере логики завершившего свой круг мышления. Задача тут не в том, чтобы развить конкретную идею политического устройства, а в том, чтобы политическое устройство поставить в отношение к абстрактной идее, сделать первое моментом развития идеи,— что представляет собою явную мистификацию».
Центр тяжести интереса у Гегеля лежит не в сфере истории, а в сфере логики. Свою задачу Гегель видит не в том, чтобы наполнить абстрактное мышление конкретным содержанием исторических определений, а в том, чтобы исправить конкретное движение истории и превратить его в движение логики. Не история служит для оправдания логики, а логика - для оправдания истории. Вместо объективной логики исторического развития мы получаем субъективную историю логики в голове мыслителя. Гегель везде находит определения логического порядка, вместо того, чтобы «постигнуть своеобразную логику своеобразного предмета». «То, что должно служить исходным пунктом, делается мистическим результатом, и то, что должно было бы быть рациональным результатом, становится мистическим исходным пунктом». У него «Конкретное содержание, действительное определение выступает как формальный момент; совершенно абстрактное же определение формы выступает как конкретное содержание».
В «Нищете философии» Маркс также неоднократно возвращается к этому вопросу. Характеристика, которую дал Маркс гегелевскому пониманию соотношения между историей и логикой, заслуживает того, чтобы ее привести полностью, несмотря на ее длинноту:
