Иногда мне казалось, что я тоже умер, а весь окружающий мир — не более чем иллюзия, всполохи умирающего сознания. Или же ад, преисподняя. В самом деле, почему ад должен выглядеть как фантазия Данте с рогатыми чертями? Ад — это проекция нашего мира, но с незаметными на первый взгляд нюансами: здесь нормой является то, что в нормальном мире кажется абсурдом, дикостью и невозможной нелепостью. Только мы все забыли, что мы умерли.
Словом, из этого кошмара нужно было выбираться. Я решительно оборвал все старые связи и с головой ушел в работу. Делать карьеру мне понравилось, но через некоторое время профессиональные связи привели меня к очень близкому знакомству с криминальными структурами. В частности, я стал работать в одной рейдерской фирме, занимавшейся захватами и принудительными банкротствами акционерных обществ — в основном, старых советских предприятий, заводские корпуса которых потом перестраивались в бизнес-центры. Однажды коммерческая война переросла в войну настоящую, и подосланный киллер расстрелял у дверей офиса моего босса и нанимателя. Босс выжил только чудом, получив очень серьезные ранения. Прошла информация, что и на ключевых сотрудников компании, в том числе на меня, тоже готовятся покушения.
Вскоре нашей фирмой заинтересовались правоохранительные органы (разумеется, интерес органов правопорядка был стимулирован соответствующими бизнес-структурами). В итоге организация была ликвидирована, и многие люди ушли в бега.
Я был потрясен, не мог понять, почему я так легко поставил под удар свое будущее и самое дорогое, что у меня было, есть и будет — свою семью?! Что по сравнению со здоровьем и благополучием моих близких могут значить все эти «легкие деньги»?!
Кстати, о деньгах. Сегодня я иногда с удивлением спрашиваю себя: куда испарились все те «легкие деньги», что тогда буквально сами падали с неба? Рейдерский бизнес давал неплохие заработки: у меня был автомобиль с шофером, я каждый день обедал в ресторанах, вечерами пропадал в клубах, покупал себе дорогие вещи, мне были доступны все развлечения… Но, как только я покинул этот бизнес, все мое «богатство» куда-то очень быстро испарилось, как морок, как наваждение. Все мои «достаток», «уровень жизни» и «статусность» оказались не более чем фанерными декорациями к пьесе про человеческую глупость и жадность. Но, как только спектакль закончился, «декорации» перестали что-либо значить и превратились в ничто.
Мне пришлось все начинать заново с чистого листа. Я сменил место жительства, поменял, как мне тогда казалось, образ жизни. Женился. И, как мог, пытался вытянуть себя из болота — как барон Мюнхаузен, ухватив себя за волосы. Но оказалось, что самому это невозможно сделать и не только по физическим причинам, но и потому, что болотная грязь пропитала меня изнутри. Я ненавидел это болото, ненавидел себя за слабость, ненавидел все, и пытался погасить огонь этой ненависти бытовым пьянством.
