— Что же, старче, действительно демоны вас били?
— В первые годы они много били нас обоих, но больше всего Старца, потому что его молитва их пожигала. Меня они били меньше и потому, что я не имел того духовного состояния, и потому, что был послушником.
Послушник, имеющий настоящее послушание и исповедующий свои помыслы, не дает им повода. Когда искуситель видит, что ты весь отдаешься послушанию, занимаешься и духовными упражнениями, тогда он старается добиться того, чтобы ты скрывал свои помыслы от старца.
Я расскажу тебе об одном случае, который произошел с нами. Если бы у Старца не было дара благодати, то сатана вырвал бы одного монаха из наших рук.
Там, в Святом Василии, с нами жил один влах[50], отец Яннис[51], очень благочестивый, но простой человек. В какой-то момент он прекратил исповедовать Старцу свои помыслы. Старец подзывает его: «Как дела, отец Яннис?». — «Хорошо, очень хорошо, Геронда». — «Нет у тебя никакого помысла для исповеди?». — «Нет-нет, все очень хорошо».
Между тем во время молитвы Старец чувствовал большое беспокойство за отца Янниса. Какой-то голос говорил ему, что дела у отца Янниса плохи. Вот Старец и говорит мне: «Позови быстренько отца Янниса». Я зову его. Тот приходит, и Старец говорит ему строго: «Я хочу, чтобы ты поисповедовал мне свои помыслы». — «Но, Геронда, у меня нет ничего…». Старец прерывает его: «Ты не уйдешь, пока не поисповедуешься».
Тогда он был вынужден промямлить следующее: «Благослови, Геронда, но у меня наказ от моего Ангела никому ничего не говорить. Вот, по твоим молитвам я удостоился в последнее время молиться вместе со своим Ангелом. Но раз ты вынудил меня, то это подходящий случай попросить у тебя прощения за то, в чем я, может быть, провинился. Потому что завтра ночью мы спустимся вместе к отцу Матфею, чтобы я причастился, а потом низойдет пророк Илия, чтобы на огненной колеснице взять мою душу».
Едва заслышав это, Старец дал ему пощечину. Куда делись и колесницы, и восхождения! «Прельщенный, — говорит ему Старец, — ты в руках у сатаны, и он собирается сбросить тебя с какой-нибудь кручи, чтобы отправить в геенну, а ты говоришь такое!». — «Но, Геронда, разве это возможно?». — «Подожди и увидишь, возможно ли это!».
В ту же ночь в час посещения «ангела» он и является, но на этот раз не в образе Ангела, а в виде сущего диавола, с рогами, и говорит свирепо: «Разве не говорил я тебе, дрянной монашек, не рассказывать Старцу о нашей тайне? Эх, и ловко же ты вывернулся! А я так все хорошо подстроил, чтобы низвергнуть тебя!».
