«Жил я в миру и тайно творил суровые, до пролития крови, подвиги. Ел после девятого часа и раз в два дня. Пентельские горы и пещеры познали меня как ночного ворона, алчущего и плачущего, ищущего спастись. Испытывал, могу ли я вынести страдания, уйти монахом на Святую Гору. И когда хорошо поупражнялся несколько лет, просил, чтобы Господь меня простил, что я ем раз в два дня, и говорил, что, когда приду на Святую Гору, буду есть раз в восемь дней, как пишут жития святых»[30].
Под влиянием этого исключительного божественного желания два подвижника обходят все прославленные аскитирии и пещеры Афона, чтобы утолить свою духовную жажду. Вот еще красноречивые строки из приведенного выше письма: «Пещеры всего Афона принимали меня своим посетителем. Шаг за шагом… стремился я найти духовника, который научил бы меня небесному созерцанию и деланию»[31].
Ниже исихастирия данилеев подвизался в ту пору сияющий своей славой великий исихаст Каллиник. «Мы посетили его, — говорит отец Арсений, — и попросили оставить нас в своем братстве. Действительно, он оставил нас, но его единственным советом было точное хранение послушания.
— Да, буди благословенно, геронда, пусть будет так. Но скажите нам, как подвизаться.
Тогда сей великий подвижник говорит нам:
— Если я научу вас своему искусству и вы вкусите меда безмолвия, то кто же будет тогда работать?
— А как же быть?
— Сейчас вы будете находиться в послушании, а когда я умру, получите в наследство мой дар».
Юноши посмотрели друг на друга: суровое слово. Но на самом деле, таково и было условие этого великого исихаста.
«В действительности, — продолжает отец Арсений, — это было прикровенное указание нам, чтобы мы ушли. Потому что отец Каллиник постоянно пребывал в затворе и не открывал никому. Но существовал обычай, о котором знали его соседи: если ему что-нибудь было нужно, он поднимал платок, как флаг. Это означало, что ему что-то необходимо. Тогда первый увидевший это входил в каливу.
Затем мы снова задали ему вопрос:
— Геронда, если мы уйдем отсюда, будешь ли ты принимать нас иногда для совета?
— Конечно, только найдите старца, и с его благословения я буду в вашем распоряжении».
Полагаю, что не следует оставлять без внимания тактику этого великого подвижника. Сам он проводил жизнь в сухоядении и всенощных бдениях, но предпочтение отдавал блаженному послушанию и отсечению своей воли, находясь в единогласии со светильником маленькой киновии данилеев старцем Даниилом и сонмом всех преподобных и богоносных отцов, согласно исповедующих, что без послушания мы строим на песке, какой бы суровой ни была наша жизнь.
