Оба встают.
Первый военнопленный. Один за всех? А если они за последнюю неделю шлепнули шестьдесят три человека, может, завтра они скажут: всех за одного! И торой военнопленный. Всех они не смогут расстрелять. Кто же тогда будет работать? Это логично. (Уходит вместе с первым военнопленным.)
На сцене никого нет. Виден только часовой, который медленно ходит вдоль забора, осторожно оглядываясь и раскуривая свою трубку.
Солнце уже село. Смеркается.
Издали раздаются прерывающиеся звуки губной гармоники, постепенно они образуют протяжную, заунывную мелодию, далекую и едва слышную.
Сцена четвертая
Появляются Карл и Рихард, в руках у них котелки с дымящейся похлебкой.
Рихард(медленно ковыляя к койке). Не послать ли мне записку лагерному врачу?.. Может, через вон того часового, а? (Садится, как и раньше, на край койки и начинает есть,)
Карл(зажигает керосиновую лампу). А часовой вполне приличный малый. Но такую записку он едва ли передаст доктору. Попроси-ка сам еще раз надзирателя…
Рихард. Да он мне даст кулаком по морде, и дело с концом. Ничего не выйдет. Ведь он же сказал, что в его бараке больных не бывает. Здесь всегда все в полном порядке… Да и этот протест против гнусной жратвы тоже ерунда. Из-за него опять кого-нибудь расстреляют. Мы военнопленные, а это значит, что мы должны молчать и подставлять спину.
Карл(садится, как и раньше, около Рихарда). На твоей спине уже достаточно поездили.
Рихард(равнодушно). Такова уж наша судьба… Если они не поймают парня, который прилепил нашу бумагу с протестом, — а ведь они долго искать и не станут — схватят первого попавшегося, и не одного, и расстреляют. Ясное дело. Скажут, для острастки! Шлепнут, говорю тебе, через пару минут, а стреляют они, поди, без промаха.
Карл. Ну и пусть стреляют!
Рихард(после паузы). Нет, что касается Анны, то моя Анна никогда бы этого не сделала, даже если бы я сам уступил ее тебе. Нет, она, мой милый, не для других.
Карл. А вдруг она за это время нашла себе другого?.. Три года — долгий срок для женщины, у которой горячая кровь… Ты бы ведь тоже не терял времени даром, если бы здесь водились не только клопы, но и бабы.
Рихард. Могу рассказать тебе кое-что, Карл, чего ты еще не знаешь.
Карл. Едва ли я еще чего-нибудь не знаю.
Рихард. Когда мы с Анной перебрались в Берлин, мы нашли там прекрасную комнату, обставились… Мебель купили в рассрочку!
Карл. Так я же все это знаю. В месяц вы платили по шесть марок. И только за хорошее покрывало на кушетку вы заплатили сразу, наличными… Синее покрывало с желтым узором.
