Вот же… сссука! «Забрать его» — ну да, зачем тебе мой ребенок, любовница с прицепом — это лишняя головная боль. Он рассчитывает каким-то образом не отпустить меня вслед за сыном?!
— Но вместе с тем женщина по имени Натаэль все же не является больше собственностью вашей семьи, поскольку покинула радужные пределы и прожила среди людей больше двух лун. И, поскольку она пришла именно в мои земли, боюсь, я буду вынужден настаивать на том, что она останется здесь!
У меня ноги подкосились. Не знаю как, но если… если… я лягу в твою постель, герцог Инворосс, то ты после этого из нее больше не встанешь. Даже если мне придется перегрызть тебе горло зубами!
Видимо, что-то было в моем взгляде, поскольку коронованная скотина на троне… нет, не испугалась. И даже не запнулась, наоборот — в глазах герцога отразилась предвкушающая усмешка. Любишь опасность, твоя светлость? Покорные служанки давно надоели, а тут такая кусачая игрушка?
С огромным трудом, но мне удалось взять себя в руки. Не знаю, докажет ли эльф свое родство с моим сыном, но даже если вдруг нет… в замке я не останусь.
— Что же, герцог, тогда мы не станем терять время, и я призову родную кровь прямо сюда. Но смею напомнить, что по праву матери наследника женщина имеет возможность просить покровительства семьи, — ага, теперь и эльф смотрит на меня многозначительно и с насмешкой.
— Покровительства? — герцог презрительно скривился. — Вы хотите сказать, рабства! Человеческая женщина никогда не станет равной для первородных, и ее судьба будет полностью в ваших руках, верно? Ее время, ее тело, даже ее душа станет собственностью эльфов навсегда!
— Верно, — спокойно согласился эльф, не спуская с меня гипнотически-холодных глаз. — Все зависит от того, насколько женщина любит своего ребенка и на что готова ради него.
Намек прямее некуда. Хочешь оставаться с сыном — пойдешь куда скажут и на любых условиях.
Эльф между тем достал из-за воротника шелковой рубашки нечто, больше всего похожее на грубоватый деревянный кулон, подвешенный на простую серую веревочку. Снял его с себя, с улыбкой продемонстрировал всему залу, а потом сжал в кулак вытянутую над головой руку с деревяшкой.
Я вздрогнула и едва не упала — даже сюда долетел яростный рев и тоскливый вой Найды, а потом посреди зала, примерно в полуметре от пола возникла сверкающая точка. Она быстро росла и светилась все ярче, а потом с резкой вспышкой исчезла, оставив на мраморном полу испуганно озирающегося и уже готового отчаянно зареветь Кукушонка.
