В опорном пункте горел свет. Оно и понятно – время еще не позднее. Дежурный участковый работает до одиннадцати вечера. Конечно, если особенно делать нечего, сваливает пораньше. График кажется странным, даже каким-то диким: к девяти часам – в отдел, планерка и накачка через естественные отверстия комиссарского тела, а потом еще и работай до 23.00. Но только не надо забывать, что день-то вполне свободен и никто не может проконтролировать, где ты находишься и что делаешь. Только вечером приди в опорный пункт правопорядка к семи часам, прими посетителей, ну и все в норме. Да еще результат дай. Какой результат? Обычный – бумаги разреши, протоколы составь, заявления прими и объяснения возьми. Когда это делать, если днем ты дрыхнешь или шастаешь по своим делам? Да кому какое дело! Результат дай – и делай все что захочешь. В разумных пределах, конечно.
Примерно то же самое – опер. Дай результат, а что ты делаешь днем – кого волнует? Раскрытие дай! Бумаги правильные оформи и вовремя сдай! И будет тебе счастье.
Конечно, не без шизы. У начальства всегда какая-нибудь шиза – усиление, обеспечение, месячники и месячные. Но куда без этого? Такова жизнь. Не нравится – иди в народное хозяйство! Быкам хвосты крутить…
Я не знаю, как это – быкам хвосты крутить, но отец всегда говорил: «Не будешь учиться – в пастухи пойдешь! Быкам хвосты крутить!» Ну вот, я выучился. И что? Может, и правда надо было в пастухи подаваться? Всегда на воздухе, ближе к народу. Надо только уметь орать дурным голосом и материться. И еще – кнутом щелкать!
Все это мелькнуло у меня в голове, пока переступал порог родного пикета. Все тут как обычно. Словно и не уходил! Запах сортира – вечно канализация протекает. Запах сырости и затхлости в узком коридорчике, опять же, труба! Стены, отделанные ламинированным ДСП, и на них – стенды со всякой хренью, дурацкими плакатами из милицейской жизни.
Длинный стол, составленный из двух столов торцами друг к другу, упирающийся в массивный стол-аэродром, явно списанный с шефствующего предприятия. Раньше даже дежурные машины от организаций выделяли, в советское-то время. Теперь, при капитализме, клали они на нас с прибором.
За столом капитан Городницкий – раскрасневшийся, важный, размахивающий руками в процессе разговора, как какой-нибудь хренов итальянец. Не люблю, когда машут руками перед лицом, – раздражает, хочется перехватить эту руку, оторвать и забить оной хозяина до полусмерти. Ну да, да, – злой я! Но какого черта так размахивать? Что, слов для этого нет? Спокойно сказать нельзя?! Бездари чертовы!
