Я замер – ответит или нет? Вопрос вообще-то интимный! Но мы уже достаточно долго знакомы, да и за спрос ведь не побьют.
– Ну как тебе сказать… – Сазонов не замедлил движений, голос его оставался спокойным, слова четко размеренны. Впрочем, как и всегда. – Я верю, что мы никуда не деваемся. То есть наши личности. Мы уходим куда-то в неведомое, вроде как записываемся в некое информационное поле. И если это не бог, то что? И верю, что каждому воздастся по его делам.
– Ад?
– И ад. Кстати, а тебе не приходило в голову, что мы как раз в аду и живем? Что наша нынешняя жизнь – это наказание за проступки нашей души где-то там, в хорошем месте? И пока не искупим, пока Провидение не решит, что нам пора, – домой не вернемся!
– То есть вы считаете, что моя семья… Нет! Я не могу этого принять, не могу!
Голос у меня сорвался, и я едва не каркнул, как ворона. Горло перехватило, глаза защипало, и минуты три я ничего не мог сказать. Впрочем, от меня ничего и не ждали.
– Не можешь принять? А ты с другой стороны посмотри. Уйдя ТУДА, ты встретишься со своими близкими. Наверное, встретишься. До конца ведь никто ничего не знает. Но скажу тебе одно – я долго занимался этой проблемой. Годы и годы. И точно знаю, что там что-то есть. И это вселяет надежду. Согласись, зная, что ты умрешь не навсегда, не превратишься в корм для червей, умирать легче. Умрет только тело. Личность останется.
Я был согласен. Нет, не с тем, что есть загробная жизнь. С тем, что, если ты в нее веришь, умирать легче. Я не верил. Я вообще ни во что уже не верил. Кроме как в себя. И, наверное, в Сазонова.
Для меня этот «пенсионер» был чем-то вроде утеса, могучего, непобедимого, о который разобьются любые волны бурного моря Жизни. Честно сказать, я даже не представляю, что именно его может убить. Это какой-то танк, «Тигр» – против монстров-танков времен Первой мировой. Понимаю, что это иллюзия, что Сазонов так же смертен, как и все остальные люди, но… ощущение его непобедимости и вечности никуда не уходит.
– Все, закончили! Теперь на тренировку! – Сазонов бросил на поднос последнюю иглу, извлеченную из моего плеча, и я невольно заныл:
– Да я ночь не спал! Злодеев искоренял! Какая, к черту, тренировка?!
– И что? Ну и не спал! Вперед и с песней! С боевой! Спеть тебе песню викингов?
И Сазонов вдруг звучным, слегка хриплым голосом запел, глядя в мои вытаращенные от неожиданности глаза:
Виллеманн гйекк сег те сторан га,
Хаи фаграсте линделявья алле
