- А пистолет, который я выбросил? Его никто не найдет?
- Пистолет исчезнет. Ведь не будет моего нападения на Зерентуй - не будет и сегодняшней стычки.
- Верно,- пришлось мне согласиться.
Когда я подошел к двери, меня догнала Кошкина. Положила руку мне на плечо. Я обернулся. Глаза у нее светились счастьем, иначе не скажешь.
- Юрков…- попросила она.- Ну, порадуйтесь за нас…
Я улыбнулся ей. Сначала, признаюсь, через силу. Но потом - прошу поверить - от души.
- Спасибо,- сказала она.
Что-то еще крутилось у меня в голове.
- Маша…- проговорил я нерешительно.- Я, конечно, верю в твердость ваших и Колиных намерений. То есть у меня даже ни малейшего сомнения, но… знаете… Всякое может быть. С ним, с вами. В случае чего, вы сможете вернуться?
Она кивнула:
- Браслеты при нас.
- Хорошо…- начал я. И не успел договорить. Дверь избушки резко отворилась.
Телеграмма
КОСМОПОРТА ВИДИМОЙ 456/301 07 03 0841 СТАНЦИЯ ЮРКОВОЙ
РЕЙС ПРОШЕЛ НОРМАЛЬНО ПРИВЕТ = ПИРКС
Телеграмма
СТАНЦИИ 17/442 15 03 0929 КОСМОПОРТ ВИДИМОЙ СТОРОНЫ ПИРКСУ
СПАСИБО ТЧК ПОСЛЕ ОБРАТНОГО РЕЙСА ВЫБЕРИТЕ ВРЕМЯ ПРИЛЕТАЙТЕ К НАМ = НАДЕЖДА
Телеграмма
СТАНЦИИ 17/443 10 03 0935 ОТДЕЛ КЛЕР ФРЕВИЛЬ БЕСПОКОЮСЬ ТЧК ВОЗМОЖНОСТИ ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ СОСТОЯНИЕ ФРЕВИЛЯ = НАДЯ
Клер тихонько вошла ко мне в палату и присела на табурет у изголовья. С ее помощью я устроился повыше на подушках. Вставать мне еще не разрешалось, одна рука была плотно прибинтована к груди. Зато другой я мог дотянуться до моей Клер. Мы помолчали. Нет, вправду, не только я не произнес ни слова, но и Клер тоже. За последнее время она очень переменилась. Будто при возвращении у нее не восстановилась величина разброса энергии. Но, конечно, не в этом было дело.
- Да как же это я! - вдруг воскликнула Клер, забирая у меня руку.- Совсем из головы вон!
И протянула мне телеграмму жены Юркова. Я еще перечитывал ее, когда раздался короткий стук в дверь и, по своему обыкновению не дожидаясь ответа, вошел доктор. Так быстро, как только смог, я сунул телеграмму под матрац.
- Добрый день, добрый день! - весело пропел доктор, в один миг оказываясь рядом с кроватью. Весь он был округлый, ладный и, казалось, не шел, а катился, как шар. Глядя на него, нельзя было сказать, сколько ему лет. Розовое лицо излучало здоровье и оптимизм. О возрасте доктора в Отделе высказывались самые противоречивые предположения; притом высказывали их с опаской: все боялись, что наш доктор спохватится, предпочтет нам тихую пенсионную жизнь и отбудет на Землю.
