. Но об этом факте в фильме не говорится. Создатели «Сволочей», можно сказать, солгали дважды: 1) ничего не сказали об использовании детей гитлеровцами; 2) растиражировали антигуманный миф о советском руководстве, создающем детские диверсионные школы; этот миф есть всего лишь перенос реальной ответственности с рейха на СССР.
В сериалах «Дети Арбата» и «Штрафбат» не много прямой лжи о сталинской политике. Однако там присутствует слишком однобокий взгляд на политическую систему той эпохи, в гротескном виде представляющий образ политических репрессий и масштабы политических несвобод и абсолютно не учитывающий совершённых тогда прорывов и достижений. Потому эти фильмы, формирующие вполне определенное мнение, следует назвать не лживыми, в отличие от «Сволочей», но манипулятивными. Это все можно было бы отчасти оправдать, если бы фильмы, воспевающие антиценности и/или коверкающие историю России и подрывающие национальное сознание, снимались в частном порядке. Однако многие из них поддерживаются властью и финансируются из государственного бюджета. Видимо, это происходит из-за катастрофического переизбытка русофобского либерализма во власти, однако эта фраза не является действительным оправданием, поскольку сам профицит либерализма невозможно морально оправдать.
Кинематографические деятели просто зарабатывают деньги, снимая то, что априори будут смотреть широкие слои населения. Они подстраиваются к культурной конъюнктуре, согласно которой модными и современными являются такие ценности, как гламур, гедонизм, китч, вещизм, секс исключительно как развлечение и т. д. Подстраиваясь к витающим в воздухе ценностям, они тем самым тиражируют и укореняют их, ибо кинематограф также является рекламным полем, формирующим соответствующий (положительный или отрицательный) образ тех или иных явлений и поведенческих практик. Происходит процесс самовоспроизводства того, что губительно для культуры. Произошедшие со времен ликвидации СССР и характерной ему государственной идеологии мировоззренческие, экономические и т. д. изменения оказали сильное влияние как на общественную, так и на молодежную культуру, а заодно на кинематографический дискурс, который стал транслировать иные ценности.
Однако непонимание не освобождает от ответственности. Если кинематографисты и другие инженеры (без)духовной сферы, временно отказавшись от рыночной конъюнктуры, станут создавать действительно воспроизводящие духовную культуру произведения, на первых порах их ожидает недостаточная коммерческая успешность. Но впоследствии, когда совокупными усилиями удастся переломить потребительскую культуру и желание зрителей видеть на экранах секс и насилие, фильмы «нового поколения» станут вполне коммерчески выгодны. Отказаться от рыночных трендов «предприниматели от культуры и искусства» способны только при государственной поддержке. Однако проблема состоит в том, что медийный тренд на примитивизацию и вульгаризацию духовной жизни создан не только «невидимой рукой рынка», но и политической волей. Известно, что власть контролирует медийную сферу, дозируя проникновение в нее оппозиционного политического нарратива
