– До свидания, Тина, – сказал Прайс, когда она отперла входную дверь. – Еще раз спасибо. Очень рад был познакомиться.
Они обменялись официальным рукопожатием.
– Вы ведь позвоните, Дик? – спросила она, прекрасно понимая, как это прозвучит.
– Обещаю.
Он двинулся по дорожке к машине. Тина задержалась на крыльце, провожая его взглядом. Не дойдя до машины пару шагов, он похлопал по боковому карману пиджака – не по правому, куда спрятал нож, а по левому. «Для лаборатории, – подумала Тина. – Отвезет в какую-нибудь полицейскую лабораторию – проверить, не отравлена ли».
Она даже не взглянула на книгу в руке, но строчки, прочитанные, когда она подняла газету, так и звенели в ушах.
Пряничный человечек запел:
Я убежал от маленькой старушки,
И от маленького старичка!
И от тебя я убегу, это уж точно!
В тот вечер дом играл в Маленькую Девочку. Флюиды души ребенка сочились из потрескавшейся старой штукатурки, впитавшей ее, когда штукатурка была еще совсем свежей. Смотревший телевизор в гостиной (некогда – спальне хозяина) Генри, конечно же, не видел и не слышал ее, но тревожно пыхтел, ерзал на диване, не в силах сосредоточиться ни на передаче, ни на чем-либо еще, ругательски ругал учителей, сестру, мачеху, надеялся, что зазвонит телефон, но, сам не зная, отчего, боялся позвонить кому-нибудь и злился на собственное ничтожество, ничтожный в собственной ярости.
А вот Гейл, склонившаяся над учебниками наверху, ее слышала. Быстрые легкие шаги в коридоре – вперед, назад… «Джоконда – модель гениального молодого скульптора Лючио Сетталы. Лючио, хоть и старается противостоять внушенному ею очарованию из верности своей ведьме-Сильвии, чувствует, что именно Джоконда – его истинная муза-вдохновительница. Во время болезни Лючио Тина приводит Джоконду в ярость, и модель с помощью брата сжигает ее…»[10]
«Это я запомню», – подумала Гейл. Она сама хотела стать моделью, как ее настоящая мать, и когда-нибудь непременно должна была стать ей. Положив книгу на голову, она прошлась по своей спальне, остановилась и замерла в картинной, исполненной напускного высокомерия позе.
Тина, вытиравшаяся в ванной после душа, тоже видела кое-что. Испарина, исчезавшая с зеркала, образовала силуэт девочки с косичками – маленькой девочки, чья голова и плечи едва ли не повторяли форму островерхой двускатной крыши. Тина протерла зеркало полотенцем, проследила, как фантом появляется вновь, и решительно выкинула его из головы. «Джерри следовало бы поставить сюда вентилятор, – подумала она. – Надо ему сказать».
