— Мистер Лайтвуд, мы находимся в школе, — мистер Бейн со скрипом отодвигает стул и встает так, что Алеку приходится отшатнуться.
— Я помню. Но я целовал вас, — нельзя не заметить, как по телу преподавателя литературы проходит дрожь. — И вы целовали меня. И скажите, вы верите в то, что на этом бы все и закончилось, если бы нас не прервали?
Карие глаза прищуриваются, а губы лихорадочно ловят воздух. Мистер Бейн обхватывает плечи руками.
— Я виноват, — голос звучит глухо. — Я не должен был поддаваться своим желаниям, но я так долго… Я так долго сдерживал себя, отгонял любую мысль о том, чтобы подойти к тебе, задать дополнительный вопрос, оставить после уроков. Это неправильно, понимаешь?
Алек вновь хватается за стол, но лишь для того, чтобы удержаться на ногах. Стоит ли верить в реальность происходящего, когда слова звучат именно так, как он их себе представлял бессонными ночами?
— Ты был не первым учеником, который решил соблазнить учителя. Но ты был единственным, от кого я не мог отвести взгляда. Кого я хотел слушать.
— Магнус, — как легко это произнести.
Мистер Бейн… Магнус вздрагивает. Лайтвуд на всякий случай впивается ногтями в ладонь, чтобы удостовериться в том, что не спит, а потом очень медленно обходит стол и останавливается рядом с преподавателем.
— Это правда? То, что ты сказал?
Бейн опускает голову, и этот жест лучше самых громких слов. Он хочет сделать шаг назад, но ему не позволяют.
Алек счастливо улыбается, прежде чем обхватить руками лицо Магнуса и прикоснуться губами к губам. Мистер Бейн всхлипывает, но не отстраняется.
И кто сейчас из них взрослый и мудрый?
Лайтвуд знает, что не пройдет и пяти секунд, как Магнус опомнится, постарается вырваться, а затем начнет читать лекцию о том, что это все неправильно, что так не должно быть, и Алек даже выслушает его для приличия. Выслушает и согласно покивает головой, но точно никуда не отпустит.
— Алек, этот гитарист с тебя глаз не сводит, — Изабель наклоняется ниже, чтобы в окружающем шуме можно было расслышать ее слова.
Алек молчит. Не ответил бы даже если к его лбу приставили пистолет, потому что сам не может смотреть ни на что другое, кроме высокой фигуры на сцене.
Зал улюлюкает и подпевает, а уголки губ Лайтвуда приподнимаются. Он знал, что этот концерт будет потрясающим.
* * *
Алек нащупывает маленький выключатель, и просторная спальня озаряется тусклым светом лампы с прикроватной тумбочки. Он не станет включать общий свет, потому что тогда точно не сможет сделать то, что собирается.
