— О боги, это он! — Стайлз подается вперед всем телом, опирается руками на стол и даже не старается скрыть щенячьего восторга в глазах.
Что-то никогда не меняется.
Солнце каждый вечер скрывается за горизонтом, рыбы все еще не выпрыгивают на берег, в кафетерии пахнет кофе и чипсами, Стайлз Стилински без ума от Дерека Хейла.
Алек Лайтвуд в ответ на это лишь закатывает глаза.
Не то чтобы его это бесило, конечно же.
Да вы что, он с удовольствием еще пару тысяч раз за ближайшие несколько дней послушает о том, какой Хейл великолепный, сильный, красивый, накачанный. Какой у него потрясный пресс, офигенные руки и наверняка большой член.
Последнее, что хочет Алек — это думать о размерах члена Дерека, но разве его кто-то спрашивает?
Дерек проходит мимо их столика и присоединяется к своим друзьям.
Стайлз только в этот момент прекращает попытки поймать воздух напряженными пальцами и усаживает свою пятую точку обратно на стул. Только восхищение из глаз никуда не пропадает:
— Ох, я дышать не могу каждый раз, когда его вижу.
Алек насмешливо приподнимает бровь:
— И как это кислородное голодание тебя не убило такими темпами?
Стайлз, пару секунд назад еще облапывающий в своих мечтах Дерека, переводит взгляд на друга. И весь его вид говорит о том, что Алек сейчас сказал что-то крайне глупое.
— Просто молчи, Лайтвуд. Это такой словесный оборот. А ты — бесчувственное бревно с нулевым эмоциональным диапазоном.
Алек тихо посмеивается себе под нос. Он любит Стилински, правда. И он может слушать о Дереке хоть до скончания своих дней, но считает, что лучше начать действовать, чем разводить пустые разговоры. Иногда ему хотелось записать все слова Стайлза на диктофон, а потом подкинуть запись Хейлу.
Обычно он отметает эти мысли достаточно быстро.
— Просто пригласи его на свидание и успокойся.
— Что? — Стайлз даже подпрыгивает на стуле от такой дерзкой идеи. Наверняка даже если бы Алек предложил ему напялить пачку и прийти в ней на пары, в его голосе было бы меньше удивления. — Скажи мне честно, ты с ума сошел? Ты хочешь, чтобы я пригласил самого Дерека Хейла?
И почему это имя из уст Стайлза всегда звучит так, будто он говорит о каком-то божестве? Хотя, почему о «каком-то?». О самом главном в его жизни, которому он готов молиться дни напролет и приносить в полнолуние жертвы на алтарь. Ну, жертвы в виде сотен шоколадных батончиков или фирменного яблочного пирога семьи Стилински.
Стайлз все еще остается самым адекватным из всех знакомых Алека. Самым веселым, забавным, умным, любознательным, а благодаря дружбе с малых лет он знает Лайтвуда, как свои пять пальцев. Но стоит в поле зрения появиться Хейлу, как на смену глубокомыслящему, думающему человеку приходит кто-то озабоченный кубиками пресса и мужскими гениталиями.
