Когда буркнул колокольчик над дверью, он поднял голову и, узнав Ремнева, спросил недовольным тоном:
— Отчего так поздно? Я хотел закрыть лавку в одиннадцать…
Ремнев откинул башлык.
— Следили, — кратко пояснил он.
Впалые чёрные глаза Мейчика оживились.
— Где?
— С Большой улицы прилип один…
— Спутали след?
— Разумеется… Получите оригинал. К утру нужно оттиснуть возможно большее количество экземпляров. Хватит ли у вас бумаги?
Мейчик опустил в карман небольшой конверт, переданный Ремневым, и нетерпеливо пожал плечами.
— Дело не в бумаге. Работать некому. Инженер совсем плох. Со вчерашнего утра лежит наверху.
— Всё то же: грудь и кашель? — участливо осведомился Ремнев.
— Да… Должно быть, бедняга недолго протянет… Поговорите там в городе; нужно будет его кем-нибудь заменить.
— Я говорил уже… Нет людей — вот беда. Предполагали было назначить одного, важнецкий парнюга, из наборщиков, так тот нужен в пропагандистской группе… Впрочем, я завтра ещё раз скажу… Есть у вас что-нибудь для передачи?
— Нет, пока ничего не нужно… А вот возьмите рецепт — это инженеру лекарство… Раньше трёх часов дня листки не будут готовы. Занесу я сам. Вы к этому времени приготовьте лекарство. Возьмите деньги.
Мейчик порылся в ящике кассы и отсчитал несколько двугривенных.
— Ну, а теперь, уважаемый товарищ, — шутливо начал Ремнев, — давайте мне фунта два-три хлеба, да ещё чего-нибудь из съестного. Финансы мои иссякли…
Мейчик кивнул головой и молча отрезал большой кусок ситника. Прикинул его на весах. Отвесил также колбасы и всё это аккуратно завернул в бумагу.
Его тонкие, слабые и изящные, как у женщины, пальцы двигались плавно и уверенно. Он исполнял свою роль лавочника так просто и естественно, что можно было подумать, что человек этот с детства сроднился с прилавком.
— Спасибо… Так постарайтесь же оттиснуть возможно больше.
— Рахиль поможет набрать, я буду печатать…
Ремнев опять закутался в башлык.
— До свидания…
— Постойте! Значит, банкет завтра?
— Да, если только он вообще состоится. Наши возлагают большие надежды.
На нервном, выразительном лице Мейчика мелькнула страдальческая улыбка.
— Большие надежды! — покачал он головой. — Самообольщение и больше ничего. Не понимаю я этих банкетов. Все эти толки о «весне» кажутся мне странными, наивными и жалкими…
— Ну, ну, — добродушно рассмеялся Ремнев, — не волнуйтесь! Знаете поговорку: маленькая рыбка всегда лучше большого таракана. Банкет затевается грандиозный. Будет самый цвет интеллигенции. Начнутся речи. Тут-то мы и срежем этих буржуйчиков. Можно будет с большой выгодой использовать момент. Время самое подходящее… Нет, как хотите, а в воздухе действительно пахнет весной!
