Но нужно было сидеть, вписывать нескончаемые ряды цифр, хлопать на счётах.
В других комнатах всё-таки было повеселее. Там встречалась молодёжь.
Люди делились мыслями, покупали в складчину телеграммы. Спорили, комментируя их. По временам смеялись, шутили.
А эта комната — точно болото какое-то, могильный склеп.
Конторщики, оба многосемейные пожилые люди работали молча, сосредоточенно, а если и разговаривали иногда, то разговоры их были такие скучные, неинтересные, что и слушать не хотелось.
Толковали об ожидаемых прибавках.
Один постоянно жаловался на катар желудка.
Политикой они совсем не интересовались.
Жизнь проходила мимо них…
Глава XXVII. Одна из незаметных тружениц
…Около двенадцати часов дня по комнатам конторы проходили буфетчицы, жёны сторожей. Они разносили жиденький чай и предлагали желающим бутерброды.
Евсеев не завтракал. Его скромный бюджет не позволял такой роскоши. Он обыкновенно пользовался этим перерывом в работе, чтобы отдохнуть немного. Покидал свою конторку и шёл в коридор.
В конце коридора, заставленного шкафами со связками старых дел, было окно, выходившее на площадь. Евсеев садился на широкий подоконник, доставал свой «демократический» табак и свёртывал папиросу.
Из окна была видна часть площади, городской сквер и белые здания присутственных мест.
…У Евсеева товарищей между сослуживцами не было.
Он держался замкнуто и ни с кем близко не сходился.
С некоторыми из знакомых конторщиков он здоровался при встречах, обменивался незначительными фразами и только.
Правда, за последнее время ему пришлось познакомиться несколько поближе с двумя-тремя из служащей молодёжи.
…Сегодня один из них, юноша с добрым веснушчатым лицом и открытыми голубыми глазами по фамилии Коробкин подошёл к Евсееву, сидевшему на подоконник, поздоровался и спросил:
— Слышали, в Тяге опять прокламации появились?
— От имени железнодорожного комитета?
— Да… Хотите почитать, у меня есть одна.
— Давайте, — слегка улыбнулся Евсеев.
Он давно уже знал об этих прокламациях, выпускаемых каким-то таинственным железнодорожным комитетом. Листки эти были составлены довольно неумело и трактовали исключительно об экономическом положении служащих, приглашая их бастовать во имя защиты своих профессиональных интересов.
Евсеев также знал со слов Ремнева, что местный эсдековский комитет намерен войти в сношения с этим образовавшимся ядром, короче говоря, использовать начавшееся брожение в желательном для себя смысле.
