. Впрочем, это полностью относится и к Эстонии, и к Латвии. Проблема в том, что для понимания этого обстоятельства нужно уехать. Впрочем это уже давно не отъезд – это исход.
Что же касается экономики, то здесь ситуация не лучше. Экс-министр экономики Латвии так оценивает экономическую систему своей страны: «Имеющаяся у нас сейчас – близка к так называемой “китайской системе развития”. Она ориентируется на производство, а инвестиции в ней проводятся в фиксированные средства. В такие, например, предприятия, как Liepājas metalurgs»[308]. Действительно, хороший пример, указанный металлургический завод – предприятие-банкрот с масштабными долгами государству, в стадии остановки производственной и финансовой деятельности[309]. Что же касается сравнения с китайской моделью, оставим этот сюжет без комментариев ввиду изначальной абсурдности самой идеи как с теоретической, так и с практической точек зрения.
Однако экономика в современном обществе – это не все. В современном мире экономических проблем нет только там, где нет экономики. В политике диагноз не менее очевиден. Юргис Лиепниекс справедливо отметил: «Мы не строим политическую нацию. Мы не считаем граждан нелатышской национальности такими же, как мы, полноценными хозяевами в этой стране»[310]. А можно ли вообще считать неграждан хозяевами? Впрочем, гражданство – это еще не спасение от преследования по политической статье. 3 марта 2016 года, практически без дебатов, большинство Сейма в первом чтении приняло поправки в Уголовный кодекс.
Службы безопасности пытаются протолкнуть в Уголовный кодекс такие нормы, которые им самим облегчат определение «обвиняемых» лиц и скроют неспособность этих служб существующими правовыми средствами защитить основополагающие интересы Латвии и национальной безопасности в полном объеме. Я. Урбанович, лидер оппозиционной фракции, дает следующую оценку: «Авторы этого предложения, не долго думая, взяли за основу Уголовный кодекс Российской Федерации в редакции 1926 года и почти полностью скопировали его 58-ю статью»[311].
При этом в Прибалтике не существует классической этнократии и этнонации. Этническая элита должна сама ориентироваться на национальные ценности, однако в Эстонии, Латвии, Литве элита глубоко космополитична, но задает своему обществу «национальный» набор ценностей. В условиях малых стран – «все знают всех» – это тоже становится компонентом культурной травмы.
В отличие от психической травмы, которую исследовали психологи и психиатры весьма давно, культурная травма или травма идентичности стала предметом изучения в социологии в начале XXI века, и уже затем возникла дискуссия в общественных науках в целом. В самом общем плане «культурная травма рассматривается в первую очередь как эмпирическое, научное понятие, которое предполагает наличие новых смысловых и причинных связей между ранее не связанными между собой событиями, структурами, представлениями и действиями»
