Поэтому пусть даже в глубине души Дэниел страдал всякий раз, когда ему приходилось обрывать человеческую жизнь, для всех остальных он выглядел так, словно вернулся после недели на Гавайях, – расслабленным, отдохнувшим, загорелым.
– В этом весь Дэниел, – затянув очередной затейливый узел, заметил Кэм. – Всегда отходит в сторону и оставляет мне всю грязную работенку.
– О чем ты говоришь? Это я его прикончил.
Дэниел окинул взглядом мертвеца: жесткие седоватые волосы, налипшие на бледный лоб, грубые кисти с шишковатыми пальцами, дешевые резиновые галоши, темно-красная дыра в груди. Ему снова стало холодно. Если бы, обеспечивая безопасность Люс, можно было обойтись без убийств, он никогда не поднял бы оружие вновь. Никогда не ввязался бы в очередную битву.
И почему-то убийство этого человека казалось не вполне правильным. Более того, Дэниела не оставляло смутное, беспокоящее ощущение, будто что-то было неверно в корне.
– Приканчивать их как раз забавно, – проворчал Кэм, обведя веревку вокруг груди мертвеца и затянув ее у того под мышками. – Грязная работа – это отправлять их в море.
Дэниел так и не выпустил из руки окровавленный сук. Кэм посмеивался над его выбором оружия, но сам он не видел разницы, чем воспользоваться. Убить он мог чем угодно.
– Поторопись, – буркнул Дэниел – его мутило от явного удовольствия, которое Кэм находил в кровопролитии. – Ты тратишь время попусту. Начинается отлив.
– А если мы не сделаем это как положено, завтрашний прилив вынесет убийцу прямо сюда, на берег. Ты слишком импульсивный, Дэниел, и всегда таким был. Ты вообще когда-нибудь думаешь дальше, чем на шаг вперед?
Дэниел скрестил руки на груди и вернулся взглядом к белым гребешкам волн. Экскурсионный катамаран от причала Сан-Франциско скользил в их сторону. Некогда один вид этого суденышка мог пробудить целый поток воспоминаний. О тысяче счастливых путешествий, в которые он отправлялся вместе с Люс через тысячу морей протяженностью в жизнь. Но теперь – теперь, когда она могла умереть и не вернуться… Все в этой ее жизни было по-другому, и новых перерождений больше не будет. И Дэниел всегда знал, что она ничего не помнила о прошлых жизнях. Это последняя попытка. Для них обоих. Более того, для всех и каждого. Так что это ее, а не его воспоминания имели значение, и это ей придется узнать еще много пугающих истин, если она надеется выжить. При одной мысли о том, что еще предстоит выяснить Люс, он ощутил, как напряглось все тело.
