Я пыталась загрузить эти статьи каждый раз, когда оказывалась одна – в туалете или в кухне под предлогом заваривания чая. И каждый раз не удавалось. Возникла мысль спросить у него. Но это изменит все и навсегда. Для меня и для Уолли, если я в чем-то обвиню его отца. А я наверняка ошибаюсь, катастрофически ошибаюсь. Так ведь уже бывало.
В гостиную вошла Кейт, и Джек вздрогнул. Он стоял у окна, я сидела в кресле.
– Ты как? – спросила я у нее, отвлекаясь от мысли об открытии, о котором нельзя рассказать.
– Знаешь, я собиралась увильнуть. Не хотела приезжать. Прости. Познакомиться с ними было интересно, но ехать далеко. Но потом я поругалась с Мезом и потому смылась.
Я повернулась к ней удивленно, отключившись от своих размышлений.
– Как так?
Не помнила, чтобы Мез и Кейт ссорились. Ни одного раза. Не было ни напряженной атмосферы, ни язвительных замечаний. Хватит драматических событий в нашем семействе, подумала я. По крайней мере, на время.
– Он иногда бывает такой самодовольный и самоуверенный.
Как ни нравился мне Мез, с этим я не могла не согласиться. Не тот мужчина, которого я бы себе выбрала. Вдумчивый и очень серьезный, совершенно не веселый или забавный, как Джек. И не слишком широких взглядов.
– И он мне не пишет. – Кейт взмахнула в темноте телефоном.
– Напиши ты, – я уже возвращалась к своим мыслям.
В створчатом окне отражались переливающиеся угольки. Кейт ушла, шлепая босыми ногами по каменному полу, и мы с Джеком снова остались одни.
– Как там Уолли? – спросил он тихо.
Я не могла не улыбнуться, но глаза у меня наполнились слезами.
– Как-то странно я себя чувствую, – призналась я, смахивая слезу.
Джек тут же отошел от окна и, втиснувшись в кресло, сел рядом со мной.
– У тебя начинаются капризы беременных? – тон сочувственный.
– Иногда такое чувство, будто я не знаю, кто ты. – Я уже не могла сдержать слез, меня стали трясти всхлипывания – как истерический припадок, который никак не начнется.
– Ну что такое? – Джек говорил тихо, со своим шотландским акцентом, обняв меня за плечи, не за растущий живот: это было объятие только для меня – не для Уолли – для нас с Джеком. Это было приятно.
– Да просто… все так быстро.
– Так ведь и быстро, – прошептал он мне на ухо. – На самом деле быстро.
– Мы какие-то глупые были, – обернулась я к нему. Джек смотрел, прищурившись, не на меня – на окна, на что-то вдали. – У меня такое чувство… кто ты?
– Я?
Он повернулся ко мне – глаза темные, смотрят прямо. Темные, как угли в огне. Как обанская ночь за окном.
