Наш водоем — Хавзи Морон, — как и некоторые другие, наполнен родниковой водой, струящейся из-под земли. Переливаясь через край хауза, вода стекает в бетонный желобок и образует ручеек, который бежит через дворы нашего и других кварталов, полнится струями родников Хосабо́фа, Охуно́на, Рустамбе́ка. В районе садов, раскинувшихся от холмов Тала до селений Баро́за, это уже не ручеек, а мощный поток! Пышностью своей и сочностью плодов наши сады обязаны живительной родниковой влаге; часть ее дает им и Хавзи Морон.
Жители нашего квартала всегда пили и пьют воду из этого хауза. С утра до вечера кипит она в самоварах нашей чайханы. Вкусная, чистая, прозрачная, как стеклышко, вода! Кто поверит, что в ней водились змеи? Но наверное так и было, потому что Хавзи Морон означает «Водоем Змей». Куда же девались пресмыкающиеся? «Покинули хауз по велению пророка Али́», — любили утверждать верующие, а кое-кто из них вместо пророка называл некоего иша́на[3] — ясновидца, умевшего заклинать змей молитвами.
Что касается моего дедушки Ташпулата, то он не любил такие россказни. У него была своя легенда про Хавзи Морон, больше похожая на правду и не связанная ни со змеями, ни с пророками.
Где-то высоко в горах есть озеро Искандерку́ль. Его вода достигает подземными путями многих мест, в том числе и Хавзи Морона, со дна которого и бьет ключом. Люди могут верить в это и не верить, говорил дедушка, но в подтверждение рассказывал свою легенду.
Однажды какой-то старик, направлявшийся в мечеть на молитву, остановился у Хавзи Морона полюбоваться его кристальной водой. И вдруг увидел на дне красивый посох. Откуда бы ему здесь появиться? «Бог послал», — решил старик, достал находку со дна водоема и с тех пор не расставался с ней.
Как-то ему встретился странник, который долго разглядывал палку в руках старика и вдруг заявил: «Это мой посох! Где вы его взяли?»
Старик ответил. Странник удивился: «Я уронил этот посох в озеро Искандеркуль, и он там затонул. Как же он мог очутиться в вашем хаузе?» Старик задумался и рассудил так: «Не иначе, озерная вода пронесла его под землей. Но чтобы думать так, я хотел бы знать, что странник не ошибается. Его ли этот посох в самом деле?»
Человек, назвавший себя владельцем посоха, легко подтвердил свое право. «Внутри посоха десять золотых монет!» — сказал он старику и открутил верхнюю половинку посоха. Действительно, оттуда высыпались монеты червонного золота!
…Я обнимаю братика за трясущиеся от озноба плечи и ускоряю шаг. Но как же я приведу его такого к бабушке? Она ведь умрет от горя, расплачется. Нет, лучше мы пойдем пока не к себе домой, не к бабушке, а к нашей матери. Мать обсушит, обогреет Шакира, после этого можно будет и домой отправиться. Да, так и надо поступить, чтобы не огорчать бабушку. Но до чего же не хочется идти в дом матери. Она после смерти нашего отца вышла замуж, пробыв положенное по нашим обычаям время в трауре и вдовстве. Бабушка и другие родственники ее не порицают, она ничего недостойного не сделала. Так считают все. Но мне все равно тяжело видеть мать. Я с ней в ее новый дом, конечно, не пошел, остался с бабушкой — матерью моего покойного отца.
