— Кто это?.. — спросила она и различила в человеке, только что выбравшемся из метельной завесы, женщину.
— Свои, свои! — отозвалась женщина, утирая рукавом лицо. — Ты куда же, сердешная, на ночь глядя идешь-то? Страсть-то какая на улице — ни зги не видно! В такую погоду хозяин собаку со двора не выгонит.
Женщина смахнула липкий снег со лба, приблизилась к Фене и ахнула:
— Феняшка, да никак это ты?
Девушку тронул участливый голос незнакомки. Вгляделась хорошенько — так это же Матрена, мать Наташки, одной из школьных подруг! Всхлипывая, Феня промолвила с трудом:
— Я, конечно, я! Вот домой приехала, а отец…
— Зайдем-ка ко мне, в тепле все и расскажешь. — Тетка Матрена взяла девушку под руку. — Да я гляжу, у тебя и варежек нет. Руки поди окоченели, бери мои. Утром тепло, к вечеру холод — зима с весной сцепились.
Феня взяла варежки, надела и через некоторое время перестала всхлипывать.
— Откуда же вы сами-то в такую погоду, тетя Матрена? — спросила она.
— С фермы иду, коров доила.
Всю дорогу Феня расспрашивала у Матрены о Наташке — как учится, как живет.
Войдя в избу, тетка Матрена сразу же распорядилась:
— Раздевайся — и на печку!
А сама загремела сковородками и кастрюлями.
Наташки дома не было. Феня взобралась на печку, пригрелась. Запах сохнущего жита, сильный и сладковато-сытый, увел Феню в детство… Вот так же лежишь, бывало, на печи, зарывшись, как в горячий песок, в зерно, а покойная бабка рассказывает сказки. Чуть зашевелишься в полусне — зерно потекло на пол. Бабка толкнет тебя локтем — не озоруй!
Тепло расслабляло окоченевшее тело, щедро ласкало плечи и спину. Феня глубоко-глубоко вздохнула — чужие люди пригрели! — и тихо, совсем неслышно, всхлипнула в подушку. На крыльце послышались чьи-то шаги, кто-то, входя, звонким мальчишеским голосом сказал:
— Мам, есть хочу — ужас!
«Наташка!» — догадалась Феня.
— Всегда ты так: бегаешь, бегаешь целыми днями, а домой заглянуть, щец хлебнуть — нет тебя. Где опять шуты носили?
— В конюшне была.
— Феня из Москвы приехала, — шепнула Матрена, думая, что Феня задремала.
— Правда? — обрадовалась Наташа и снова начала обувать валенки, брошенные у порога. — Я сбегаю на минутку, ладно, мам? Только погляжу на нее, ну хоть чуть-чуть, одним глазком, и обратно, — тараторила Наташа.
— Некуда бежать-то — вон она на печке, лезь к ней, согреетесь — будем ужинать.
Наташа, охнув, проворно вскочила на печь к подруге и стала тормошить ее:
— Феня, ты ли это? Вот молодец, зашла, я так по тебе соскучилась!
