Нередко, вопреки ожиданиям, неплохой статус получали дети с явными трудностями общения со сверстниками, в основе которых выступала психастеническая робость, нерешительность, неуверенность в своих силах. Объяснение этим фактам отчасти можно было получить из комментариев выбиравших их одноклассников: такие дети, страдая от невнимания сверстников, выбирали простейший путь самоутверждения – приносили в школу лакомства и игрушки, задабривая детей более сильных и популярных. Иногда с этой целью они даже крали из дома деньги, но наказания, которым они подвергались за это родителями, вызывали меньший страх, чем угроза изоляции среди сверстников.
К этому следует добавить, что такие дети могли неплохо учиться, соблюдать дисциплину, т. е. не обнаруживать типичных внешних признаков школьной дезадаптации, но испытывать при этом ощущение глубокого психологического дискомфорта, не совместимого с представлениями об адаптированности.
Еще одной особенностью обследованной группы являлось отсутствие явных лидеров: положительные выборы распределялись достаточно равномерно, демонстрируя широкий диапазон субъективно притягательных качеств, среди которых нередко фигурировала чисто физическая, внешняя привлекательность детей противоположного пола.
Исходя из всех этих наблюдений можно говорить об аморфной и неустойчивой структуре группы, не способной выступать в качестве источника относительно стабильных групповых норм, интересов и ценностей. Это, на наш взгляд, может выступать одним из факторов более позднего и в итоге неполноценного наступления у этих детей так называемой «социальной зрелости», которая среди прочего предполагает способность согласовывать свои интересы и потребности с интересами референтной группы.
Вообще же проблема формирования межличностных отношений в устойчивых группах детей с признаками психического недоразвития (и интеллектуальной недостаточностью) заслуживает особого внимания, прежде всего, в контексте изучения проблемы социализации этих детей и нуждается, на наш взгляд, в специальном, обстоятельном социально-психологическом исследовании, которое, к сожалению, невозможно было осуществить в рамках настоящей работы.
Вместе с тем, результаты опроса оказались полезными, прежде всего, на уровне индивидуальной диагностики. В ряде случаев они помогали существенно уточнить и дополнить представления о тех или иных личностно-поведенческих особенностях ребенка, которые оставались не вполне ясными после психодиагностического исследования, даже дополненного объективными наблюдениями за ним в ситуациях реального взаимодействия со сверстниками. Для этого весьма продуктивной оказалась введенная нами методическая модификация процедуры социометрического опроса, предполагающая получение от детей комментариев к сделанным ими выборам.
