К вечеру папа вылез из люка. Поясок был готов.
— Я примерял его на себя, — сказал он, — а потом укоротил. Тебе должен быть как раз.
Мама надела поясок через голову, он скользнул по её круглому животику и остановился ровно там, где и должен был.
— Просто невозможная красота, — проговорила мама. — В жизни ничего подобного не видела!
От радости она даже посерьёзнела.
— А мы и не поняли, для чего тебе рис! — воскликнул Муми-тролль. — Но он ведь разбухает от воды… И мы подумали, что ты хочешь как-то заткнуть им окно…
— Фантастика, — заметила Мю с уважением. — И не поверишь, что настоящий.
Она передвинула тазик в новое место, туда, где капли говорили не «плимп» и не «клонк», а тоненькое «клипп», и добавила:
— Значит, рисовой каши больше не будет!
— Это потому что я такая толстая, — извиняющимся тоном проговорила мама. — Но у нас ещё есть овсянка!
При упоминании овсянки воцарилась неодобрительная тишина, и в этой тишине папа вдруг услышал песню, исполняемую каплями на три голоса исключительно для него. Песня ему не понравилась.
— Дорогой, если выбирать между кашей и украшением… — начала было мама, но папа прервал её:
— Сколько припасов мы уже съели?
— Прилично, — с беспокойством ответила мама. — Видишь ли, на свежем воздухе…
— А сколько осталось? — продолжал папа.
Мама неопределённо махнула рукой — жест, означавший, по всей видимости, и овсянку, и что всё это не важно.
И тогда папа поступил единственно возможным образом. Он снял со стены спиннинг и надел шляпу смотрителя маяка. Гордое молчание идеально подходило для того благородного шага, который он собирался сделать.
Семейство уважительно выжидало. С потолка сорвалась очередная капля.
— Пойду позабрасываю блесну, — невозмутимо проговорил папа. — Погода как раз для большой щуки.
Норд-ост разрывал себе лёгкие, но вода не отступала. Накрапывал дождь, скала была того же цвета, что и вода, — серый безымянный мир, исполненный одиночества.
Папа с час забрасывал удочку на чёрном озере. Никто не клевал. Не говори «щука», пока не поймаешь.
В принципе папе, как и большинству пап, нравилась рыбалка, не нравился в ней только один момент: возвращаться домой без рыбы. Удочку ему подарили на день рождения год назад — это был шикарный спиннинг, но иногда он висел на гвозде с таким видом, будто призывал к чему-то, и это было не очень приятно.
Папа смотрел на чёрную воду, и озерцо в ответ пристально вглядывалось в него серьёзным чёрным глазом. Папа вытянул леску и сунул погасшую трубку под ленту шляпы. И отправился на подветренную сторону острова.
