Эллин на юге воспитывается в полисе, городе-государстве с рыночной площадью, народным собранием и защищающими от врагов каменными стенами. Он хороший оратор, но воин из него неважный. Обитатель скифских степей живёт на спине своего коня, кочуя со своими табунами по сезонным пастбищам. Это великолепный наездник, но силы и стойкости у него маловато.
Другое дело — выходец из горного клана. Он твёрд, как каменистая почва его родины, а уж хитёр и живуч, словно змея. Если ты вонзишь ему в живот железную пику, он сам всадит её поглубже, чтобы добраться до тебя, вырвать твоё сердце и сожрать у тебя на глазах. Горец горделив и вспыльчив, ему ничего не стоит зарезать человека из-за сущего пустяка, однако он умеет повиноваться. Это умение внушил ему отец с помощью ремня из бычьей кожи.
Из людей такой породы и получаются самые лучшие солдаты. Мой отец прекрасно это понимал.
Как-то раз, когда, находясь в горах, я отпустил какую-то, казавшуюся мне весьма остроумной, шуточку относительно местных глиноедов, он мигом поставил меня на место.
— Похоже, мой сын из кожи вон лезет, чтобы походить на гомеровского Ахилла, — сказал он находившимся рядом с ним Пармениону и Теламону (оба они, до того как стали служить мне, служили ему). — Наверное, он решил, что раз уж пусть не по моей, а по материнской линии происходит от этого героя, то ему следует собрать собственный отряд мирмидонцев, непобедимых «людей-муравьёв», которые будут счастливы последовать за «лучшим из ахейцев» в Трою.
Рассмеявшись, Филипп добродушно хлопнул меня по бедру и добавил:
— Пусть бы и так, сын, но кем, по-твоему, были эти отважные воины Ахилла, как не такими же неотёсанными невеждами? Нет лучших бойцов, чем выходцы из захолустной Фессалии, грубые, неграмотные, вымоченные в вине и затвердевшие, как копыта кентавра.
Женщины гор почти столь же суровы, как мужчины, что, впрочем, ничуть не помешало отцу добиться благосклонности множества девушек. А в первую очередь их отцов, чьей дружбы он искал всеми возможными способами. По подсчёту моей матушки, у него было тридцать девять жён, из них семь официальных, а уж о числе наложниц и соответственно незаконнорождённых отпрысков можно только гадать. В армии до сих пор ходит старая шутка насчёт того, почему мои солдаты так мне преданы. Они просто не могут бросить меня, потому как чуть ли не все доводятся мне сводными братьями.
В возрасте двенадцати лет мне и моему дорогому другу Гефестиону выпало сопровождать отца при наборе воинов в клане Триеса, владения которого расположены в Гиперасопианских горах. Кручи да пади там такие, что кони калечат ноги, и проехать можно только на мулах. Мой отец пригласил представителей ряда соперничающих кланов, и они явились — все как один пьяные. Но Филипп был рождён для того, чтобы править такими людьми. Он часто похвалялся тем, что ни за пиршественным столом, ни в схватке, ни в постели с девицей ему нет равных, и это не было пустым бахвальством.
