Филипп этот пункт пропустил: не прозвучало даже намёка. Все крепились, но под конец Антигон не сдержал своего нетерпения.
— А кто займётся «священным отрядом»? — громко спросил он.
Царь, словно бы не услышав вопроса, отдал ещё несколько распоряжений, а потом, словно мимоходом, сказал:
— А, фиванцы? Их возьмёт на себя мой сын.
То был первый (и единственный) раз, когда Филипп высказался на сей предмет в моём присутствии. Правда, тогда, обращаясь не столько ко мне, сколько ко всему ближнему кругу, он сказал, что я получу в своё распоряжение четыре отряда тяжёлой пехоты, всего шесть тысяч человек, и корпус «друзей» в полном составе. Гефестиона последнее сообщение привело в ярость. Он решил, что отец предоставляет в моё распоряжение столь крупные силы, чтобы умалить мою славу.
Я, однако, сказал, что он плохо знает моего отца и что перед самым началом сражения он наверняка заберёт у меня четверть пехоты и половину кавалерии. Как бы там ни судачили иные сплетники, отец не был ни безумцем, ни извращенцем: просто он был хитёр, как кот. Своих полководцев царь, по его собственному выражению, знал, как шлюха постоянных клиентов. И меня тоже. Полагаю, отец любил меня больше, чем о том говорил или даже думал сам. Но, будучи царём, хотел, чтобы и его сын оказался достойным такого сана. До сегодняшнего дня Антипатр не говорил мне об этом, опасаясь моего неудовольствия, но доброжелатели донесли, что тогда, на рассвете, когда за два часа до начала битвы Филипп отозвал половину моих сил, Антипатр выступил против.
— Ты что, хочешь убить Александра? — спросил он.
— Я хочу лишь испытать его, — ответил отец.
Три дня спустя мы добрались до Херонеи. Основные силы противника — фиванцы, афиняне и коринфяне — уже преградили равнину, подкреплённые несколькими отрядами наёмников, а ополченцы из Мегары, Эвбеи, Ахайи, Левкадии, Коркиры и Акарнании подтягивались в течение всей ночи. Впрочем, и у наших войск на это ушёл весь день.
Я со своими силами двигался в авангарде непосредственно за разведывательными разъездами. Задача передового охранения заключалась в том, чтобы в случае возникновения любых непредвиденных обстоятельств немедленно известить Филиппа. Но ни с чем непредвиденным столкнуться так и не довелось. Эллины заняли равнину и терпеливо ждали, пока мы соберёмся и намнём им бока. А мелкие стычки со случайными отрядами да захват брошенного лагеря — не основание для того, чтобы тревожить царя. Вступив на равнину, я приказываю конным патрулям развернуться веером и застолбить места для следующих позади отрядов. По прибытии каждого подразделения ему уже будет отведено место. Под моим командованием (если к такого рода опыту подходит столь многозначительный термин) состояли как многоопытные пехотные командиры — Антипатр, Мелеагр, Коэн, — специально приданные мне отцом, чтобы умерить мои юношеские порывы, так и мои ровесники и друзья: Гефестион, Кратер, Пердикка и длиннокудрый Леоннат по прозвищу Любовный Локон. Этим предстоит вести в бой тяжёлую кавалерию «друзей». Моими телохранителями командует Клит Чёрный.
