– Да так же, как все делают, милая моя, – презрительно ответила женщина. – Возьмете иголку с ниткой и почините!
Офелия вопросительно глянула на Торна, чтобы узнать, как ей держаться. Но ее жениха явно не интересовали разборки с женскими тряпками. Он решительно отвернулся к камину, однако по его застывшей позе девушка догадалась, что он не одобряет поведение Розелины.
А та прямо-таки задохнулась от ярости:
– Моя специальность – реставрация бумаг, а не тканей! Да вы хоть знаете, с кем… с кем…
Офелия схватила ее за руку, призывая к молчанию.
– Успокойтесь, тетя, это всё пустяки.
Жена егеря изумленно переводила глаза с тетки на племянницу и обратно. В ее взгляде на Офелию – бледную, растрепанную, в старомодном промокшем платье – явственно читалось презрение.
– Я надеялась, что для мадам Беренильды подберут что-нибудь повеселей. Желаю ей терпения!
– Позови мужа! – резко приказал Торн. – Пусть запрягает собак. Нам еще ехать и ехать через леса. Я не желаю терять время попусту.
– А вы разве не хотите лететь на дирижабле? – удивленно спросила женщина.
Офелия надеялась услышать «да» – дирижабль все-таки был уютнее, чем сани, – но Торн раздраженно ответил:
– До четверга почты не будет, а я тороплюсь.
– Хорошо, как скажете, – с поклоном ответила женщина.
– А наше мнение вас совсем не интересует, господин Торн?! – возмутилась тетушка Розелина, снова потрясая зонтиком. – Я бы предпочла переночевать в отеле, пока не растает снег!
Торн подхватил саквояж и, не глядя на Офелию и ее крестную, буркнул:
– Он не растает.
Путешественники вышли из дома через просторную крытую террасу. Невдалеке темнел лес. Солнце еще не встало, но на горизонте небо слегка розовело.
Офелия закуталась в шарф, уткнулась носом в платок. Она вздрогнула при виде псов, которых запрягали в сани. Это были лохматые, взъерошенные волкодавы размером чуть ли не с лошадь. Одно дело – рассматривать чудовищ в альбоме Аугустуса, и совсем другое – увидеть их перед собой, живых и клыкастых. Тетушка Розелина едва не упала в обморок от ужаса.
Торн сменил белую медвежью шкуру на серую шубу, не такую просторную и тяжелую. Он стоял с угрюмым лицом, натягивая кучерские рукавицы и рассеянно слушая отчет егеря, который жаловался на браконьеров.
И снова Офелия задалась вопросом: кем же он был для этих людей? Наверно, лес принадлежит ему, раз егерь обязан перед ним отчитываться?
– А наши чемоданы? – строго спросила тетушка Розелина, клацая зубами от холода. – Почему их не грузят в сани?
