– Так вот, твой жених чуть не умер от стыда! – продолжала Розелина. – И запомни, милочка, больше никаких представлений! Береги честь семьи!
Тень дирижабля теперь скользила по водам Великих Озер, сверкающим, как ртуть. Предвечерний свет проникал в салон, превращая медовый цвет обивки в коричневый. В аэростате стоял неумолчный шум: громко скрипели металлические конструкции, рокотали пропеллеры. Офелия заставила себя вслушаться в эти звуки, ощутить качку, и ей полегчало – в общем, к полету можно было привыкнуть.
Она вынула из рукава платок в горошек и громко чихнула в него – раз, другой, третий. Глаза за очками слезились. Тошнота прошла, но насморк остался при ней.
– Бедняга Торн! – язвительно сказала она. – Если он боится выглядеть смешным, то сильно ошибся в выборе жены.
Тетушка Розелина побледнела и обвела тесный салон испуганным взглядом, трепеща от мысли, что увидит в одном из кресел белую медвежью шкуру.
– Великие предки! Не смей говорить такие вещи! – прошипела она.
– А что, вы его боитесь? – удивилась Офелия.
Она и сама боялась Торна, но только до момента их встречи. Стоило незнакомцу обрести лицо, как страх бесследно развеялся.
– У меня от него мороз по коже, – призналась тетушка с тяжким вздохом и дрожащей рукой поправила на затылке крошечный пучок, смахивающий на подушечку для булавок. – Ты видела его шрамы? Сильно подозреваю, что когда он не в духе, то способен на любую жестокость. Так что советую тебе вести себя потише, особенно после той утренней сцены. И вообще, постарайся произвести на него хорошее впечатление. Нам ведь предстоит жить рядом с ним… Мне – восемь месяцев, а тебе – всю оставшуюся жизнь.
Офелия бросила взгляд в иллюминатор, и у нее захватило дух. Дирижабль улетал все дальше от Анимы, и она казалась теперь мелким астероидом в окружении облаков. Значит, вот как выглядит родной ковчег в небесном просторе? Трудно даже предположить, что на нем есть луга и озера, леса и города, равнины и горы…
Приникнув к стеклу, Офелия смотрела, как Анима исчезает в клубящихся облаках, и старалась навсегда запечатлеть в памяти эту картину. Она не знала, когда вернется домой – да и вернется ли?
– Ты могла бы взять с собой запасную пару, чтобы не выглядеть как нищенка.
Офелия обернулась к тетке, взиравшей на нее с неодобрением. Она не сразу поняла, что та говорит о ее очках.
– Да они почти зарубцевались, – успокоила ее девушка. – Завтра совсем ничего не будет заметно.
За иллюминатором теперь простиралось только бескрайнее небо. Начали поблескивать первые звезды. В салоне включилось освещение, и иллюминаторы превратились в зеркала, сквозь которые ничего не было видно. Офелия подошла к стене, увешанной картами. Знаменитые географы в мельчайших подробностях изобразили на них двадцать один большой ковчег и сто восемьдесят шесть малых. Также на картах были помечены коридоры ветров, позволявшие дирижаблям беспрепятственно курсировать между ковчегами.
