Конечно, остается еще скользкий момент, связанный с его статусом. Но тут, как это ни странно, его поведение было скорее в руку, чем под хвост.
Дело в том, что драки между офицерами в Русской Императорской армии были если и не повседневностью, то вполне рядовым, обыденным явлением. Особенно среди молодых да горячих. И не только в рукопашную ходили, но и дуэли со смертельным исходом случались. Да чего уж говорить? Ведь нынешние командующие 1-ой и 2-ой армии генералы Ренненкампф и Самсонов в Русско-Японскую войну прямо на вокзале Мукдена, прилюдно устроили крепкую кулачную драку, предварительно наорав друг на друга. И ничего. С обоих как с гуся вода. Только уважения добавило. Дескать хоть и в возрасте, а удали молодецкой не растеряли.
Цирк и бред? Может быть. Но тут нужно пояснить, что в Русской Императорской армии практиковалось так называемой «цуканье» в офицерской среде. То есть, глумление и разного рода оскорбительное поведение, ведущее к регулярным потасовкам. Считалось, что это закаляет характер офицеров, отфильтровывая морально и физически слабых.
Так что, буйное и, в какой-то мере, провокационное поведение промеж себя было вполне характерно как для слушателей военных училищ, так и молодых офицеров. И Максим прекрасно вписывался в образ молодого офицера. Таких привычек просто негде было больше обрести. А если к этому добавить фактор тяжелого нервного напряжения и декларируемую контузию, то от его чудес можно просто отмахнуться как от безделицы. Он вел себя вполне прилично, грубо, но прилично. Бывали кадры и похлеще, на фоне которых Максим мог показаться застенчивая девица.
Вот как-то так. Изящная «белая кость» старого русского офицерства оказалась весьма далека от того идеала, в который пытались ее облачить эмигранты после 1917 года. На деле, оно, как и со средневековым рыцарством, было все сильно прозаичнее и суровее, да под слоем грязи и говна, без которых ни одна война не обходится.
Да, конечно, можно было вести себя мягче, скромнее. Но поздно пить боржоми, коли почки отвалились. В любом случае, задерживаться в расположение слишком уж мутного генерала Артамонова Максим не считал правильным.
28 августа 1914 года, где-то в Восточной Пруссии
Наступил вечер. Солнце еще не скрылось окончательно за горизонтом, но собиралось это сделать в ближайшие пару часов.
Максим осторожно подошел к посту, наблюдающему за дорогой. Движение, несмотря на время, шло хоть оживленное и довольно специфическое для поручика - гужевое. Однако для этих времен ничего странного в этом не было. По отчету наблюдателя за время его дежурства пришел только один автомобиль. Остальное – подводы, коляски и верховые.
