– Ах ты сукин… – Эверсон прыгнул внутрь чулана. Когда он оказался внутри, Рейф подтащил меня к двери. Я споткнулась, глядя на тонкую красную линию на руке. Он порезал мне руку. Но зачем?
Рейф с силой втолкнул меня внутрь, я налетела на Эверсона, и мы оба упали. Дверь в чулан захлопнулась. Эверсон мгновенно вскочил и вцепился в ручку двери, но тут снаружи раздался громкий скрип. Ручка не поддавалась. Скорчившись, я заглянула под дверь и увидела ножки стула, которым Рейф подпер ручку.
– Эй, вы там, желаю хорошо провести время, – раздался издевательский голос, и шаги Рейфа затихли вдали.
Пользуясь слабым светом от моего диска, Эверсон быстро обшарил полки, нашел марлевую повязку и кинул ее мне:
– Прижми к ране, это замедлит кровотечение.
Я осторожно прижала пакет к ране, почувствовав укол боли. У меня не было ни единой лишней минуты, а тут я оказалась в западне, да еще и с раной.
– Кто был этот мерзавец?
Эверсон проверил руками по обе стороны от двери в поисках выключателя.
– Просто вор, который превратил Арсенал в подобие личного мини-супермаркета. – Он подошел и присел на корточки возле меня. – Выключатель, похоже, снаружи. Покажи мне руку.
Я приподняла окровавленную марлю и чуть не вскрикнула: этот дикарь разрезал мне руку на три дюйма – без всякой причины. Да что они за люди? Что здесь считается цивилизованным поведением – не съесть соседа заживо?
– Могло быть и хуже, – Эверсон потянулся за бутылочкой перекиси водорода, стоящей на полке.
– Да уж, прямо повезло, – проворчала я. Хорошо хоть, прививка против столбняка еще действовала.
– Тебе повезло больше, чем охраннику, в которого Рейф всадил нож, когда тот случайно зашел в кладовую, где Рейф в это время хозяйничал.
Так мне на самом деле повезло!
– Ты можешь прибавить яркость диска? – Эверсон открыл новый перевязочный пакет.
Я подняла диск и только тут вспомнила, что все это время шла непрерывная запись. Если я выживу и смогу привести записи в порядок, получится чертовски интересный фильм. Я коснулась диска пальцем, и экран озарился изумрудным светом – не столь ярко, как фонарик, но достаточно, чтобы видеть, что делаешь.
Я сидела, прислонившись к двери – все остальные стены были заняты полками. Эверсон пригнулся, осторожно взял мою руку, наклонил ее и полил рану перекисью. Я вздрогнула от боли, а он осторожно стер марлей лишнюю жидкость. Движения его были неторопливыми и уверенными. Впрочем, неудивительно, учитывая, сколько врачей было в семье. Когда он наклонился над раной, чтобы перевязать ее, я поймала себя на желании провести ладонью по ежику его коротко стриженных волос. Не в смысле неловкого кокетства – мне просто хотелось почувствовать это ощущение.
