— Ты, должно, плохо разглядел, — сказала, не веря, Анисья.
— Пойди понюхай рукомойник.
— Помалкивай. Проводим по-хорошему.
— Ты женку Евдокима Матюхина видала? Похожа она на нашу сноху? Ну говори — похожа? — встопорщил брови старик Князев.
— Хорошая баба — тут ниче не скажешь.
— То-то! А она-то тоже — женка начальника. Больной старухе Казанкиной бельишко перестирала, картошку окучила. Вот это — баба! А наш какой сам, таку и женку сыскал. Два сапога с одной, брат, ноги. Попалась краля!
В прихожую вошла рослая, полная, с яркими рыже-пегими крашеными волосами молодая женщина. Это была жена Кирилла Егоровича Ирина. Она выглядела одновременно и молодой, и все уже испытавшей, ничему не удивляющейся. За ней покорно, тяжело отдуваясь, вошел Кирилл Егорович. Они ходили купаться на реку и были в хорошем настроении.
— Дик городишко, — сказала, позевывая, Ирина, — построили ресторан, а там сидит полтора человека.
— У людей трудовые денежки. Лишних нет! — бросил старик Князев.
— Не думаю. У них в кубышках, я уверена, громадные деньги.
— Откуда же в нашем Демьяновске они могут взяться? — возразил ей Егор Евдокимович. — Когда ты жила в таком же городишке, они у тебя были?
— А базар на что? — задетая за живое, спросила со злостью Ирина.
— На базаре у них нынче не богато, — заметил Кирилл Егорович.
— А вообще-то базары — стихия мутная.
— Этакая стехея шумела на Руси века, — возразил сыну Егор Евдокимович.
Кирилл Егорович со снисходительной насмешкой взглянул на старика отца, не желая оспаривать его суждения.
— Сидайте завтракать, — засуетилась Анисья.
За столом сидели напряженно, несмотря на то что Кирилл Егорович шутил и старался всячески задобрить и ублажить стариков. Егор Евдокимович глядел в стол, не поднимая своих тяжелых глаз и изредка покрякивая, что, как догадывался сын, не предвещало ничего хорошего. В конце завтрака сын коснулся (второй раз за приезд) разговора о переезде родителей на жительство к ним. Старики молчали. По их глухому молчанию Кирилл Егорович с женой определили, что они не стронутся с места.
— Угол-то насиженный, — только и сказал, все не поднимая глаз, старик, — доживем век тут. Да и далеко туды, на восток-то.
— Мы всегда рады вам, — сказала Ирина таким тоном, по которому можно было угадать, что она сильно обеспокоена, если старики не ровен час стронутся к ним.
Когда были уложены чемоданы и старик остался наедине с сыном, между ними произошел напряженный и тяжелый разговор. Сидели в горнице.
