— Прошка, подкинь духу, — приказал сыну Иван Иванович.
Тот исполнил волю отца, подцепил целый ковш кипятка и, широко размахнувшись, «наддал газу» — шваркнул на раскаленную докрасна каменку. Тотчас столб немыслимой жары полоснул по их лицам. Мужики между тем степенно, как будто к важной работе, готовились к парилке. Иван Иванович слил одну и запарил в другой воде веник, добавив туда мыла; он отряхнул его и пропустил сквозь ладонь, ощутив мягкую бахрому словно шелковых листьев. Веник был что надо! Старик Тишков крякал, распутывая тесемку, которой всегда была перевязана его правая нога на счастье. Николай, окатив из шайки полок, замывал ступени, чтоб не поскользнуться. Все это не без ужаса наблюдали Кирилл Егорович и Кузовков.
— Прошка, Николай, похлестайте спервоначалу гостей, — распорядился Иван Иванович. — Что ж, Егорович, лезьте, — с вежливостью обратился он к сыну Князева. — Давай, Василий! — уже другим тоном, как своему, сказал он зятю.
— Была не была, — засмеялся Кирилл Егорович, будто решившись на слишком отчаянное дело, быстро, с прыткостью молодого поднялся по ступенькам на полок; тотчас садный жар захватил его дыхание. За ним не дыша, с остановившимися глазами и как-то торчком влез Кузовков и сразу же, как тяжелая плаха, чтоб легче было дышать, лег животом на полок. Вытерпеть в таком аду и пекле, казалось, не было никакой возможности, но, однако, им предстояло еще новое испытание.
— Поддай еще маленько, — услышали они голос Ивана Ивановича.
«Господи, да это ж конец!» — обратился вдруг к богу Кузовков, машинально поджимая ноги. Их окатила новая волна удушающего жара. Кирилл Егорович задохнулся, ловя разинутым ртом воздух — ему показалось, что он весь загорелся, — и сделал движение, чтобы уползти вниз из этого ада, но тут он почувствовал вжикающие, хлещущие горячие удары веника по груди и по ногам. Прохор считался одним из самых заядлых парильщиков Демьяновска и понимал толк в таком деле. Он забыл о том, кого он парил, и с полным самозабвением работал веником, через определенные промежутки умакивая его в шайку, с новой силой то рассыпал мелкую чехарду, когда засекал по толстым белым ногам Кирилла Егоровича, то наносил ровные, размеренные удары по груди и плечам.
Николай хоть и не такой мастерский, как брат, парильщик, однако работал хорошо и лупил во всю силу совершенно одуревшего красного Кузовкова. Тот мычал и пихался ногами, стараясь нащупать край полка, чтобы сползти вниз, но это ему не удавалось.
