— Мысль, конечно, верная, но слишком лобовая, — с начальственной уверенностью заметил Кирилл Егорович.
— А я так считаю! — сказал твердо Кузовков, не желая уступать ни в чем Князеву.
Кирилл Егорович развел руками: не намерен такого одубенелого человека ни в чем убеждать.
— И много, интересуюсь, ты наковал? — спросил с насмешкой Кузовкова старик Князев.
— Много. Я у себя в цеху весь молодняк насчет общественности в кулаке держу. У меня в своем угле не засидятся. Такой курс, — и при этом Кузовков действительно сжал кулак и пристукнул им по коленке.
— Мужа ценят на заводе, — вовремя вставила Зинаида.
— У всякого своя душа, у старого и молодого, — вставил Иван Иванович, сворачивая собачью ножку и поглядывая на ярко разгоревшееся зарево месяца.
— Если я буду у себя в цеху всех подводить к душе, то у меня прогорит не только план, но и всякая коллективность в духе идеи, — ответил тестю Кузовков.
— Современная жизнь требует энергии и деловитости, — сказал внушительным тоном Кирилл Егорович.
— Душа требуется повсюду, — сказала Дарья Панкратовна и тут же прибавила, чтобы заглушить спор: — Был бы мир да лад.
— В миру да в ладу может возникнуть собственническая стихия, — стараясь не поддаться напевному, все сглаживающему голосу Дарьи Панкратовны, опять с твердостью произнес Кузовков.
— Надо больше думать о прилежанье к делу, — заявил после молчания Прохор, — много людей скверно работают.
— Что верно, то верно, — кивнул головой старик Князев.
— Надо думать не о прилежанье, а подвинчивать гайки. У меня, к примеру, в цехе есть тип — слесарь Мухин. «Я, говорит, свою норму сделаю, а больше — не намерен, потому что не ишак. А хочешь держать передовым цех — вкалывай сам». Налицо — антиобщественный элемент. И если бы один такой! Сеет зловредные семена, — проговорил с возмущением Кузовков.
— У человека не две, а одна жила, и он не машина, — возразил зятю Иван Иванович.
— У человека в работе должно быть силы столько, сколько требует общество, — стоял на своем Кузовков.
Прохор коротко засмеялся и хлопнул его по плечу, задержав на нем свою руку.
— От одной работенки, брат, и лошади дохнут.
Василий Родионович, не допускавший панибратства с простыми людьми, сбросил его руку.
— Ты побасенки держи при себе, — проворчал Кузовков, отодвигаясь от него.
— О рабочем человеке, конечно, следует заботиться, — сказал Кирилл Егорович, встретившись с одобрительным взглядом Ивана Ивановича, — но строгость необходима.
