Наконец мы нашли длинную яркую ленту, которая была натянута между деревьями и местами завязана бантиками. Большой плакат гласил:
А ТЕПЕРЬ ПОВЕСЕЛИМСЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ!
Мы услышали радостные уханья, выстрелы и музыку — в глубине сада праздник был в полном разгаре.
— Лучше я подожду вас тут, — сказал Клипдасс. — Как-то там тревожно!
— Хорошо, — разрешил Фредриксон. — Только не потеряйся.
Мы остановились на краю открытой зелёной лужайки, где собралось полным-полно подданных: они катались с горок, кричали, пели, кидались хлопушками и объедались сахарной ватой. Посередине стоял большой круглый дом, с развевающимися флажками и белыми лошадками в серебряных сбруях, он играл музыку и крутился.
— Что это такое?! — воскликнул я, потрясённый.
— Карусель, — ответил Фредриксон. — Я же тебе рисовал. В разрезе, не помнишь?
— Но она выглядела совсем не так, — возразил я. — Ведь тут и лошадки, и серебро, и флаги, и музыка!
— И шестерёнки, — добавил Фредриксон.
— Не желаете морсу, господа? — спросила нас большая хемулиха в переднике, который ей был определённо не к лицу (я всегда говорил, что у хемулей нет вкуса). Она налила нам по стаканчику и важно добавила: — А теперь идите и поздравьте Самодержца. Ему сегодня исполняется сто лет!
В смешанных чувствах я схватил свой стакан и поднял взор туда, где возвышался трон. На троне восседало его сморщенное величество. И между нами не было ничего общего. Что же я испытал — разочарование или облегчение? Миг, когда ты поднимаешь взор на трон, — это торжественный и важный миг. В жизни каждого тролля должно быть нечто возвышенное, к чему можно устремить свой взгляд (а также и то, на что можно взглянуть сверху вниз), нечто такое, что вызывает почтение и благородные чувства. Но увы и ах! На троне я увидел Короля в короне набекрень и с цветочками за ушами, Короля, который хлопал себя по коленкам и притопывал так, что трон сотрясался! Под троном располагалась туманная сирена — он запускал её всякий раз, когда хотел чокнуться с кем-то из подданных. Надо ли говорить, как я был смущён и подавлен.
Когда сирена наконец смолкла, Фредриксон сказал:
— Примите мои поздравления. С первым веком.
Я отдал честь хвостом и неестественным голосом произнёс:
— Ваше величество Самодержец, примите самые наилучшие пожелания от странника из дальних краёв. Этот знаменательный миг навек останется в моей памяти!
Король сперва удивлённо уставился на меня, а потом принялся хихикать.
— Ваше здоровьице! — воскликнул он. — Вы промокли? А бык что сказал? Только не говорите, что никто не свалился в бочку с сиропом! О, как же весело быть королём!
