Вечером Фрол, пользуясь кратковременным отсутствием старшины, занимался «воспитанием» новичков.
— А ну-ка, идите сюда. Будем играть в «морской словарь».
— А что это за «морской словарь»?
— Я называю «комната», ты отвечаешь: «кубрик». Ответишь правильно — меня щелкнешь по носу, не ответишь — я тебя. Идет?
Фрол позвал:
— Бунчиков!
Вова спросил опасливо:
— Чего тебе?
— Не «чего тебе», а «есть Бунчиков» надо отвечать. Подставляй нос!
Вова заработал крепкий щелчок. Глаза его наполнились слезами, а нос покраснел, словно от укуса осы.
— Рындин!
— Есть Рындин! — четко ответил я.
— Молодец!
Я хотел уже щелкнуть Фрола, но он отодвинулся:
— Постой, это еще не игра.
Несправедливость была совершенно явная, но я смолчал.
— Это что? — ткнул он пальцем вниз.
— Пол.
— Подставляй нос!
— То есть как это? Зачем?
— Не пол, а палуба. Всегда палуба и везде — понял?! Давай сюда нос!
Я покорился и получил крепкий щелчок по носу. Еще не опомнившись, я услышал:
— Уборная?
— Гальюн! — выпалил я не замедлив.
— Знаешь!
Фрол подставил нос, и хотя от волнения я не сумел его как следует щелкнуть, все же я был удовлетворен.
— Подойди-ка ты, — поманил Фрол юркого смуглого, черноглазого мальчугана. — Тебя как зовут?
— Илико Поприкашвили, — бойко ответил мальчик.
— Ну, сухопутный бобик, — сказал Фрол развязно, — соберись с духом и отвечай: кухня?
— Камбуз, — без промедления ответил Поприкашвили и ловко щелкнул по носу Фрола, прежде чем тот успел отстраниться.
— Лестница?
— Трап, — ответил Поприкашвили и еще раз щелкнул Фрола.
— Мыть полы?
— Производить приборку! Палубу драить! — отчеканил Поприкашвили и еще два раза щелкнул Фрола.
— Ого! — с уважением произнес Фрол. — Знаешь, как чистить пуговицы?
— Драить медяшку! — отбарабанил Поприкашвили. — Кого проверяешь? — спросил он Фрола, наделяя его щелчком. — Сына подводника проверяешь! Со мной и в какие игры играть не берись. Я на весь Зестафони первый игрок. В бабки играю, в футбол лучше меня вратаря, понимаешь, нету!
— Вот не знал… — потер Фрол покрасневший нос. — Девяткин, иди-ка сюда, теперь ты поспрашивай.
— Я не буду играть.
— Почему?
— Да потому, что я щелкать по носам не хочу и никому не дам себя щелкать. Что я, собачка, что ли?
— Соба-ачка? — протянул в недоумении Фрол.
— Ну да. Разве нет?
— Да ведь никому и не больно вовсе!
— Не больно, зато обидно!
— Обидно? А чего же тут обидного? — заносчиво спросил Фрол.
— А на катере ты кого-нибудь щелкал по носу?
— Не-ет… Там такой игры не было.
