Спекулянты, лабазники прозвали его меж собой «хромоногий комиссар».
Однажды на улице Изотова остановил старик Авдонин. В молодости он славился искусством гравировки на холодном оружии, знал дедушку Федота и Маркела Антоновича.
— Хлеб, паря, вы зазря едите,— сердито покусывая сивый ус, пробормотал старик.
От удивления и обиды у Ивана задрожали губы.
— Это хорошо, что упрек к сердцу принял,— смягчился Авдонин и, притянув к себе Ивана, прошептал:
— Погляди за домом Фролки-кровососа. Жильцы там объявились веселые.
II
С размахом подготавливал офицерский заговор подполковник Дмитрий Угрюмов. Привлекал оставшихся в городе офицеров, завел знакомства с лабазниками, уголовниками. Искал полезных людей. На дядюшкины золотые червонцы достал десятки винтовок, ящики патронов, ручные пулеметы и гранаты.
Вскоре и особняке с плотно закрытыми ставнями поселилось двенадцать офицеров. Они уничтожили все съестные и спиртные запасы хозяйских кладовок, и, чтобы прокормить эту прожорливую ораву, Тихону приходилось дважды в день доставать продукты. И тут выручало купеческое золото.
Иногда Дмитрий Павлович уезжал на несколько дней в Уфу или Екатеринбург, где установил контакты с группами контрреволюционеров, готовивших вооруженное восстание. На время его отсутствия старшим оставался штабс-капитан Рочев. Высокий, худощавый, неразговорчивый, он держался замкнуто и ни с кем из офицеров не поддерживал дружеских отношений.
И один из таких отъездов Угрюмова, когда господа офицеры, одурев от карточной игры и выпитого самогона, разбрелись по комнатам, Рочев вышел в сад. И тут на свою беду Султан выскочил из будки. Он привык к постояльцам и даже позволял некоторым из них себя гладить. Но при виде Рочева короткая шерсть волкодава топорщилась, он угрожающе рычал и нетерпеливо царапал землю когтистыми лапами.
Штабс-капитан уставился на Султана. Тот рванулся, натягивая цепь. Рочев выхватил наган и выстрелил псу в оскаленную пасть. Султан судорожно дернулся и затих.
Обомлевший от страха и ужаса Тихон заметил, что штабс-капитан, возвращаясь в дом, напевал вполголоса.
Когда Дмитрий Павлович вернулся из Уфы, Тихон ему рассказал о случившемся.
— Зачем пса уложил? — строго спросил Рочева подполковник.
— Он меня на своем собачьем языке оскорбил,— улыбнулся штабс-капитан,— я людям не прощаю, а собаке и подавно.
Обескураженный таким ответом, Дмитрий Павлович хмыкнул. Больше они к этому разговору не возвращались.
Подполковника занимали другие заботы.
