Мамардашвили читал лекции во многих университетах мира, причем всегда на языке принимавшей его страны, был знаком со многими мыслителями Запада. Он никогда не боялся говорить о том, что думает, и был образцом честности и искренности в мышлении. Умер в пути, в московском аэропорту.
В настоящее время готовится довольно объемное собрание его сочинений, разные издательства с удовольствием выпускают отдельные его работы: «Картезианские размышления», «Лекции о Прусте», «Как я понимаю философию».
Никакой свободы не будет, если нет людей, которым свобода нужна и которые готовы за нее драться.
Сам человек не существует как какая-то данность, как предмет, как стол или стул; человека вообще нет как чего-то неизменного, постоянного, наличного; человек — это стремление быть человеком. Нет стремления — нет человека.
В то же время в человеке; даже пребывающем в другом, напряженном режиме бытия — в любви, творчестве, — не прекращаются натуральные процессы, сам он продолжает жить в этом мире, заниматься обыденными и повседневными вещами. И в этом смысле человек распят, по выражению Мамардашвили, между двумя мирами. Эта распятость предполагает напряжение: если есть человек, есть и некоторое напряженное держание в себе сразу двух миров, напряженное усилие держать, будучи природным существом, что-то неприродное, искусственное, покоящееся на весьма хрупких основаниях.
Хрупких потому, что искусственные, основания человека никогда целиком не реализуются в естественном мире — в нем нет в чистом виде ни совести, ни добра, ни красоты. И тем не менее вся жизнь человека сопряжена с ними. Но быть абсолютно добрым — бесконечная задача, так же как быть абсолютно мудрым. А человек конечен. Ему жизни не хватит на достижение этих совершенств, и тем не менее он к ним стремится. Стремиться к тому, на что не хватит жизни, это и есть человеческое предназначение. Это стремление и есть то, что можно назвать бессмертной душой.
Назначение человека еще и в том, чтобы оставить свой след, чтобы его деда и мысли вошли необходимой частью в состав этого мира. А это возможно только в том случае, если я живу свою жизнь. Потому что в мире уже все сказано, все сделано, все написано, в этом мире нет для меня места, остается только повторять то, что уже было, как и делает большинство людей. Жить своей жизнью — значит найти то незаполненное место, которое оставлено для меня.
Я должен все понять сам, как будто до меня этого никто не понимал. От того, как я пойму, что увижу или узнаю, зависят мои дальнейшие отношения с миром. Понять — значит найти свое место в мире, ибо мое понимание становится составной частью мира. Нет знаний вообще, они всегда должны быть кем-то поняты; прогресс знаний в том, чти другой понял иначе. Когда я пытаюсь понять, найти свою уникальную позицию, свое место, то я начинаю жить своей жизнью и в то же время жизнью мира. Можно сказать, что в этом случае мир сам себя понимает. В этом смысле мое понимание — необходимая составная часть мира.
