Медор устроился поуютнее, дождался гонга. Марксист, дрожа от возбуждения, начал отвечать на вопрос из публики.
«Третье место, — свербило в майорском мозгу. — Третье место сегодня это первое завтра».
Марксист, как и следовало ожидать, на вопрос не ответил. Вместо этого он взялся привычно вещать вне всякой связи с тем, о чем его спрашивали:
— …Сегодня многим недоступна булка хлеба!..
В словах претендента сквозила какая-то огородная обида.
— Вопрос оппоненту задает лидер партии УМКА, — сказал ведущий.
Медор Медовик подался вперед. Петр Клутыч переминался с ноги на ногу и тискал свиток с текстом выступления, где были записаны ответы на все возможные провокации. Он хрипло вымолвил:
— У меня нет вопросов.
Японский телевизор был очень хороший, богатый красками; Медор увидел пятна, которыми покрылось лицо Балансирова. Дедушка Блошкин неподвижно смотрел перед собой, Круть жевала резинку.
— Тогда имеется вопрос к вам, — ведущий чуть поклонился. — В лозунге вашей партии написано: «С нами — Бог». Аудитория интересуется вашими действиями в отношении церкви и государства, когда вы придете к власти.
Петр Клутыч наморщил лоб.
— Я потом отвечу, — сказал он.
В зале прыснули. Ведущий приподнял бровь.
— Ну, что же. Тогда тот же вопрос — вашему оппоненту, — он повернулся к либералу.
Медор сжал кулаки. По долгу службы ему не раз приходилось сталкиваться с единомышленниками сытого барина, который с некоторой задушевностью нагнулся к микрофону. Особенно неприятным оказался последний случай, когда одного из них по ошибке затащили в кабинет Протокопова, так как приняли по привычке за дурака. Был краткий, но тяжелый разговор:
«Я не одобряю вашего ведомства».
«А что вам сделало наше ведомство?»
«Пока ничего. Но может. За это и не одобряю».
«Гоните его и возьмите подписку о неразглашении», — с отвращением распорядился Медор.
…Либерал нахохлился, и попугай встрепенулся в клетке.
— Если проследить эволюцию благоговейной мысли от языческих до христианских времен, то вот какая вырисовывается картина, — произнес претендент вкрадчивым голосом. — Олимпийцев повыгоняли и стали постепенно замещать своими, то есть людьми, повышая их до статуса святых. Абсолютную власть — над стихиями и вообще над метафизикой с диалектикой — сосредоточили в руках Абсолюта. А святых рассадили по ведомствам. наделив самыми туманными полномочиями. Как у людей это принято, малая часть министров чем-то занята, остальные — нет. Некоторым высоким фигурам дали, например, на откуп целые государства. Святой Патрик, скажем, получил Ирландию. В кабинете Эроса разместился святой Валентин. И даже на Интернет уже кого-то бросили — забыл сейчас, кого именно. В католицизме порядка вообще побольше. В православном отделе функции самого общего характера. Наши святые, в основном, благоволят своим тезкам. Алексей, человек Божий, например. Или Алексей, митрополит Московский. Не видно, чтобы они конкретно за что-то отвечали — так, вообще за судьбу. Которая в руках Господа. Так что большей частью просто ходатайствуют перед Ним.
