— Не бойтесь, — подбодрил он задержанного. — Мы защитим вас от гнева ваших заоблачных хозяев. Не такие они грозные. Раскалываются, как все разумные существа. — Он кивнул на папку с листами. — У меня здесь распечатка показаний одного из пилотов. Вся философия, вся идеология, цели и задачи. Нам не хватает технических подробностей.
Эренвейн, видный оппозиционер, чье сытое лицо не сходило с телеэкрана, болезненно глотнул, завороженно следя за червеобразными движениями металлических пальцев.
— Ну же, — нетерпеливо повторил Медовик. — Мы ждем. У вас есть осведомители, наводчики. Есть агентура среди сатириков, журналистов, врачей.
— Я не помню поименно, — хрипло сказал Эренвейн.
— Еще бы вам помнить такую ораву, — участливо отозвался тот. — Скажите, где у вас хранится подобная информация — и дело в шляпе.
Эренвейн раскрыл было рот, но запнулся.
— Я хотел уточнить, — выдавил он упавшим голосом. — Ваши угрозы… про звезду… нет, в лекарства и электричество я верю, но про звезду… это своеобразная шутка, правда?
— Шутка, — кивнул Медовик.
— Звезды необитаемы, — наставительно пояснил Балансиров. — Мы имели в виду планету.
Он придвинулся к Медовику и прошептал ему на ухо:
— Все-таки либералы — публика вежливая и сдержанная. Вот когда кому-то из наших прищемят почвенные Корни резными воротами, так сразу выходят тридцать три богатыря, вращая глазами….
Посреди ночи Петр Клутыч открыл глаза.
На часах было три.
В комнату кто-то пришел. Теперь Петр Клутыч был совершенно убежден, что не спит. Прекраснодушные игрища с полуснами и полуявью закончились, действительность победила. Он проснулся настолько, что даже сумел подумать, не Кашель ли здесь. За последние несколько дней ему не однажды казалось, что еще немного — и сосед постучится, а странное, зловещее дело перестанет существовать.
Может быть, Кашель все время прятался рядом, в квартире Петра Клутыча. Может быть, ему досадили черти, и он каким-то бесом просочился под диван или в кладовку. И спал там, набираясь сил, несколько суток.
Но Кашель не появился.
Вместо него перед Петром Клутычем возник расплывчатый силуэт. У него не было ничего общего с прежним гостем, но Петр Клутыч странным образом сообразил, что он из той же компании. И еще он понимал, что этому чудищу нельзя ничего, ничегошеньки сделать. В кухне у Петра Клутыча лежал хлебный нож, да только он знал откуда-то, что ножом его не убить. И застрелить невозможно, и забить кулаком не удастся. Потому что, как чувствовал Петр Клутыч нутром землянина, самого существа в комнате нет. Есть, грубо говоря, его образ, но это вовсе не значило, что опасность настолько же призрачна. Образ явился откуда-то, и Петр Клутыч запросто может отправиться куда-то.
