– Эй! – возмутилась та.
– Полиция! – рявкнул Готорн. – Срочно!
Она даже не спросила удостоверение. За годы работы Готорн успел приобрести некую профессиональную ауру, внушающую доверие. Или просто выглядел так угрожающе, что люди почитали за лучшее не спорить.
– Куда едем? – спросил водитель.
– Брик-лейн, – скомандовал Готорн.
Значит, на квартиру к Дэмиэну Кауперу.
Я никогда не забуду эту поездку. В начале первого движение на улицах не слишком плотное, и тем не менее каждая пробка, каждый светофор для Готорна были сущей пыткой. Его буквально корежило.
У меня в голове роились десятки вопросов. Почему именно ключи навели его на мысль? Как он связал их с Дэмиэном Каупером? Неужели парень в опасности?.. У меня хватило ума не высовываться – я вовсе не хотел попасть под раздачу; к тому же смутный голос где-то на задворках сознания нашептывал: если что-то случится, в этом будет изрядная доля моей вины.
Из Фулэма на Брик-лейн путь неблизкий: пришлось пересечь весь Лондон с запада на восток. Пожалуй, быстрее вышло бы на метро. На Пикадилли Готорн не выдержал и напустился на шофера:
– Куда тебя понесло? Надо было ехать мимо гребаного дворца!
Водитель глазом не моргнул. Мы действительно встали по дороге на Пикадилли, но, с другой стороны, когда куда-то спешишь в Лондоне, никакой объезд не поможет.
Я глянул на часы: прошло всего двадцать пять минут, но казалось, что куда больше. Рядом Готорн бормотал что-то сквозь зубы. Он так и не объяснил, что происходит. Я откинулся на сиденье и закрыл глаза.
Наконец мы добрались до нужного дома. Готорн выпрыгнул из такси, оставив меня расплачиваться. Я протянул шоферу пятьдесят фунтов и, не дожидаясь сдачи, поспешил вслед за ним по узкому коридору и вверх по лестнице. Дверь на втором этаже была распахнута.
Мы вошли.
В нос сразу ударил запах крови. Мне доводилось описывать десятки сцен убийств в книгах и сценариях, но такого я не смог бы представить даже в страшном сне…
Дэмиэн Каупер был изуродован до неузнаваемости. Он лежал на боку в темной луже крови, что растекалась во все стороны, просачиваясь сквозь доски пола. Правая рука вытянута вперед, кончики двух пальцев отрублены – актер пытался закрыться от ударов ножа, вонзенного в него несколько раз и оставленного торчать в груди. Один удар раскроил лицо, и эта рана казалась самой страшной, ведь первым делом смотришь человеку в глаза. Потеряешь руку или ногу – все равно останешься самим собой. Потеряешь лицо – ты уже и не ты.
