В последний раз я заходил в похоронное бюро, когда умер отец, а это было давным-давно – мне тогда едва исполнился двадцать один год. Хотя он долго и тяжело болел, его смерть повергла всю семью в шок. По причинам, непонятным мне до сих пор, организацией похорон занялся мой дядя. После долгих лет агностицизма отец вдруг возжелал ортодоксального погребения. Наверняка дядя считал, что оказывает нам помощь; к сожалению, он был излишне самоуверенным, даже хамоватым человеком и никогда мне не нравился. В общем, мы с ним пошли в агентство. В еврейских семьях хоронят очень быстро, так что я даже не успел толком осознать происходящее. Смутно помню просторный темный зал, больше похожий на отделение утерянных вещей на вокзале. За прилавком – бородатый коротышка в плохо сидящем костюме и ермолке: то ли сам распорядитель, то ли его помощник. Словно в кошмаре, меня окружает толпа людей – клиенты или персонал? Не было чувства защищенности, приватности.
Дядя долго торговался с человеком за прилавком, обсуждая различные виды гробов и прочие аспекты, даже не спрашивая моего мнения. Постепенно они начали повышать голос, и в какой-то момент я вдруг осознал, что завязалась ссора. Дядя обвинил гробовщика в жульничестве; тот побагровел и заорал, тыкая пальцем в нашу сторону и брызгая слюной:
– Хотите красное дерево – так и платите за красное дерево!
Понятия не имею, в каком гробу похоронен мой отец, и, честно говоря, мне без разницы. Ярость гробовщика эхом отдавалась в памяти почти сорок лет, и это определило мои планы на собственные похороны: краткие, дешевые и нерелигиозные.
Все еще во власти воспоминаний, я последовал за Готорном в агентство «Корнуоллис и сыновья», прикрыв (бесшумно!) за собой дверь.
Интерьер агентства почти не отличался от моего описания; поменьше и не такой угрожающий, как та контора из прошлого (хотя, конечно, в этот раз я был никак не связан с происходящим). Готорн представился Айрин Лоуз, и та провела нас в кабинет Роберта Корнуоллиса в конце коридора – тот самый, в котором Дайана Каупер сделала последние распоряжения (весьма своевременные). На этот раз Айрин осталась, основательно устроившись в кресле, словно неожиданная смерть миссис Каупер была ее личным недосмотром и она должна отчитаться вместе с кузеном. И снова я невольно задался вопросом: каково работать здесь, в комнате, уставленной крошечными урнами – постоянным напоминанием о том, что все твои жизненные достижения однажды легко уместятся внутри одной такой.
