– Этот остров кишит коммунистами. И ты такая же, неважно, понимаешь это или нет. Но теперь ты моя жена и уже не опасна. Полезай.
Он придержал дверцу, но Эми не тронулась с места. Полицейские убили ее отца. Она снова была там, во мраке той ночи. Был ли среди них Хён Мо? Не потому ли он явился искать ее на пепелище? Желудок свело, колени подогнулись. Хён Мо подхватил ее и помог забраться в кабину.
Эми сидела рядом с матерью, напрягая память. Ночь была очень темная, снежное крошево засыпало глаза, а страх мешал толком рассмотреть лица. Она примерила к той страшной картине образ Хён Мо, но нет, ничего знакомого. Она обязательно узнала бы убийцу отца. Хён Мо уселся за руль, и она уставилась на него, пытаясь отыскать его черты в тумане памяти.
Не обращая на нее внимания, он завел двигатель и без единого слова отъехал от участка. Эми тщетно сличала его с теми, кого видела той ночью. Наконец она медленно отвела взгляд. Эми не знала, куда везет их Хён Мо, да ей было и все равно.
* * *
Ежась от холода, Эми ощущала, как давят на нее годы. Нога нещадно ныла, боль вползала по задней части бедра, там закручивалась в спираль и жалила в сустав. Почти как память, только та жалила в сердце. Холод не помогает ни от старческих недугов, ни от страшных воспоминаний.
Вернулась Лейн с какао. Эми благодарно приняла стаканчик и с наслаждением почувствовала, как тепло проникает через митенки в пальцы. Она снова обвела взглядом лица вокруг. Что она ищет? Эми и сама толком не смогла бы ответить. Знакомую улыбку или жест, что угодно, что напомнит вдруг о детстве. Она трижды бывала на демонстрации и каждый раз надеялась увидеть, узнать, вспомнить. Вот и сейчас, прочесывая взглядом толпу, словно искала нечто столь же призрачное, как счастье.
Эми отхлебнула какао, горячая сладкая и густая жидкость обволокла рот. Ее дочь и Лейн молча пили какао, наблюдая за Эми, но не вмешиваясь.
Эми с тоской вглядывалась в толпу, надеясь, что кто-нибудь обернется и она увидит сестру.
Маньчжурия, лето 1943
Фотография Ханы теперь висела вместе с другими. Ее лицо обращено к посетителям, чтобы они знали: нужно встать в очередь к двери под номером 2, если выберут Сакуру. Простым солдатам дается полчаса, офицерам – час. Она как блюдо в меню – ее выбирают, оплачивают и потребляют.
Будни в борделе незатейливы. Подъем, мытье, завтрак, затем ожидание солдат. После девяти вечера подзадержавшихся мужчин выпроваживают. Тогда Хана моет использованные презервативы и моется сама, дезинфицирует и перевязывает раны, если такие появились. Потом девушки съедают скудный ужин, ложатся спать, а назавтра все повторяется. Хана обслуживает солдат по десять часов на дню шесть дней в неделю. Ее имеет по двадцать мужчин в день. Седьмой день предназначен для хозяйственных хлопот. Она прибирает комнату, стирает и чинит изорванное платье, наводит вместе с другими девушками порядок в борделе и ковыряется в чахлой грядке, поджидая доктора.
