Но пытаясь править мудро, столетия её сильно изнуряли, именно потому верховная жрица по случаю пыталась делать передышки с помощью медитации. Тиранда только и просила час, время от времени, для не большой просьбы к Элуне. Тут, купаясь в вездесущем свете матери Луны, она могла, зачастую, сконцентрироваться на небольших проблемах.
Однако, в этот раз ощущение спокойствия продолжало ускользать от нее. Тиранда поняла по каким причинам, но отказывалась сдаваться им. Она сконцентрировалась сильней - Тиранда вздыхала. Светил мягкий лунный свет, все сильнее и ослепляя... и, в первые в жизни, приносил боль.
Окружение ее изменилось. Она больше не сидела в безопасности храма. Вместо этого ночная эльфийка стояла в темном месте, чьи земляные стены сразу напомнили о могильной пещере. Детали подземной камеры, освещаемые для нее, как будто перелистывание страниц книги. Тиранда видела мешочек с растениями, собранные перья, зубы, и другие предметы фауны Азерота. Там еще были отметки, одни из них ей были знакомы, когда другие оставались не понятными. Холодок пробежался вверх и вниз по ее спине. Она знала где она находиться, но все еще тщетно пыталась отрицать. Потом другая жрица Элуны появилась в поле зрения. Тиранда знала ее так же хорошо по имени как и в ее узкое, без складок лицо. Меренда. На много моложе верховной жрицы, но хорошо уважаемый служитель Матери Луны.
За Мерендой следовала другая жрица, так же хорошо известная их лидеру. За этой жрицей следовала третья. У всех было угрюмое выражение лица и опущенные головы. Они были одеты в простые серебряные платья с капюшонами. Простые одежды были одеты из уважения к их окружающим, таких жриц не было среди себе подобных, в отличии от территории, которая находилась под присмотром друидов.
Так и есть, это было Логово-на-холме - дом, так сказать, для одного из их родов. И, пока Тиранда думала об этом, ее глаза встретились со взглядом двух встревоженных жриц. Тело, лежавшее на травяном коврике, окутал слабый, серебряный свет - свет Элуны. Ее дыхание участилось при виде этого зрелища, хотя за столько времени она должна была привыкнуть. Даже во сне его гордое выражение лица было покрыто отметинами времени, которые были даже более выразительными, нежели ее. Его длинные, зеленые волосы были уложены жрицей так, что спадали на его грудь, где казалось, сливаются с его пышной, длинной бородой. Он имел густые, угловатые брови, что делало его внешний вид серьезным, задумчивым.
